СТАТЬЯ НОМЕРА. Элькин. 12 роялей
СТАТЬЯ НОМЕРА
ДВЕНАДЦАТЬ РОЯЛЕЙ ПИТЕРА
Владимир Михайлович Элькин, музыкотерапевт, автор методики
«аррттерапия шедеврами искусства, цветовая психология»,
врач центра СПИД, преподаватель ИМАТОН
Три роли
В моей жизни есть три роли.
Первая и главная — музыкант. Я играю на рояле уже 66 лет. В 6 лет, в 1946 году, я приехал в Ленинград. Меня водили к Павлу Серебрякову, и он хотел меня взять на обучение. Он даже прислал домой свою помощницу, чтобы убедить родителей отдать меня учиться в консерватории. Это была бы какая-то другая жизнь и другая биография — но она меня миновала. В консерваторию меня не отдали. Но музыка не переставая звучит под моими пальцами всю жизнь…
Вторая роль. Я стал врачом — работал на участке, на неотложной, писал диссертацию, потом превратил себя в музыкотерапевта. И 25 лет играл больным. Потом наступило иное время — зал у меня отняли, как и пианино, на котором я все эти годы проводил сеансы музыкотерапии. Меня сократили, и теперь я прихожу 2 раза в неделю.
Третья роль — преподавательская. Меня вызывают обучать приезжих специалистов на 4-дневный семинар.
После операции на сердце я теперь не так бодр как раньше. 10 дней в месяц я работаю как врач.
Преподаю 4 дня в месяц. Остальные дни я свободен — теперь я стал тем, кем на самом деле и был всегда — теперь я прежде всего музыкант.
Я очень люблю играть. В последние годы я путешествую в поисках роялей, что живут на Невском.
Сюжет прост — я нахожу рояль и пробую на нем играть. И часто при этом происходят забавные события.
У меня есть друг, его позабавила моя идея, и он иногда приходит ко мне с видеокамерой и снимает эти сюжеты. Ведь говорят, что если событие отражено в записи, оно остается живым.
1. Рояль моего детства. Аничков дворец
А вот и Аничков дворец.
В кабинете — пристройке , что выходит на Невский есть окно — второе от угла. Это комната, где я учился музыке. Я был маленький, а рояль был черный, как черное стекло и он терпел мои прикосновения . Он был живой и походил на доброжелательное чудище вроде небольшого слона. Я всегда хотел узнать как он себя чувствует, и что в нем спрятано.
Мне казалось раньше и кажется теперь , что у каждого рояля своя душа и своя память . Он покачивает невидимым хвостом — это доброе существо . Особенно хорошо было поиграть на нем, когда никого нет рядом . В воспоминаниях о детстве я всегда около черного рояля и строгой учительницы.
2. Рояль сегодняшнего дня. Фонтанка, 17.
Недавно я нашел утешительное место против Аничкова дворца. Я иду по Фонтанке, взглянув на Всадника Клодта — этот, слава богу, стоит, и конь не пытается его растоптать, и даже терпит львиную шкуру которую всадник, укротивший его норов, накинул на него.
Я узнал, что замечательных коней, которым Клодт подарил бессмертие в бронзе, звали Серко и Амалтбек. Смотреть композицию Клодта, оказывается, надо против часовой стрелки, начиная с коня около Аничкова. Это буйный конь, такой же как и с другой стороны у дворца Белосельских — Белозерских.
Кони на Фонтанке с четной и нечетной стороны смирились и уступили человеку.
Прохожу дом, где жила моя учительница теории музыки — она была родная сестра Юрия Михайловича Лотмана… В том же дворе жил когда-то мой приятель — у него была мантоварка и он готовил нам манты, и мы выходили после встреч с ним в виде треугольников — так это было сытно.
Прохожу дом 15 — тут я преподавал студентам. Мой зал находился на 3 этаже. Выйдя на балкон, я видел дом, в котором когда-то жила Ахматова. Потом рояль в гуманитарном институте куда то подевали, и играть студентам мне было не на чем. Приходилось притаскивать свой синтезатор.
Я тогда очень тревожился тем, что не было фортепиано, и мой посыл реализовался .
Рядом с институтом в доме 17 появилось кафе «Кофе на кухне» .Заглянув в него, я обнаружил, что там стоит прекрасное итальянское пианино, а над ним надпись: «Играйте пожалуйста». Что ж, я периодически следую этому любезному приглашению.
Бывает, сидящие в кафе меня не слушают, а иной раз принимают благодарно и почти восторженно…
Я знакомлюсь с новым пианино, пробую тональности, тембры , разные музыкальные образы и слушаю как они взаимодействуют. И начинаю понемногу разворачивать свою программу: сначала звучит жесткая, трагическая прелюдия, потом мелодии светлые, как голоса птиц, потом — взрывная, мощная энергия, и в заключение — радостный, солнечный финал.
Как будто кино крутится в моей голове, а музыка это озвучивает, и я чувствую себя как тапер этого виртуального фильма.
Иногда я играю все известные мне мелодии разных композиторов в одной тональности. При битлы и Амстронг смогут пообщаться со Скрябиным, Шуманом и Чайковским… В этих экспериментах я понял, что ре минор грозный и сумрачный — в нем живут токатта ре минор Баха, 9 симфония Бетховена с ее грандиозной и жутковатой первой частью и Реквием Моцарта.
Если меня слушали сочувственно, это значит, я нашел ключ к их сердцам… А вот и поворот сюжета — оказалось, что официантки этого кафе учатся в консерватории. Одна из них выполнила заказ, подошла к пианино, села и сыграла гипнопедию Сати. Вы слышали гипнопедию Сати, дорогой читатель? Я — нет…
К ней зашел приятель органист и сыграл свои вариации в стиле Баха…
…Я играю Моцарта. Особенно хороша мелодия из «Волшебной флейты», где комически верещит женский голос. Эно насмешник-Моцарт изобразил рулады своей тещи. И ведь претензий к нему, наверное, у нее действительно, было много — большие траты и веселые компании. И гневные рулады тещи Моцарта навсегда застыли в звуках, как мушки в янтаре.
Так делал и Пушкин, превращая события своей жизни в своих рассказов и повестей…
3. Встреча чудаков. Пианино в кофейне книжной сети «Буквоед» около Пассажа
Хозяин этого инструмента подарил его «Буквоеду». Приходил и сам играть. Однажды люди из кофейни пожаловались, что он мешает им есть . «Прекратите жевать и слушайте музыку», — отрезал этот чудак, за что его тут же удалили из «Буквоеда», и играть теперь никому не разрешают. Удалось выпросить только 15 минут, да и то по необычайному везению — охранник этажа сам оказался человеком играющим. Он подыграл мне Шопена. Потом подошли две покупательницы книг и тоже поиграли… Веселым получился наш общий видеосюжет…
4. Механическая музыка. Пианино в «Елисеевском»
Я увидел в «Елисеевском» пианино… Обрадовался, как старому другу. Но оно оказалось механическим. Я попытался подыграть исполняемой мелодии, но меня изгнали. «Стоит полмиллиона. А вдруг испортится?»
5. Тапер взбунтовался. Пианино в галерее стекла
В галерее стекла на Ломоносовской линии около гостиного двора везде картины и фигуры из стекла и керамики. Мне разрешили играть — электрическое пианино находилось на 4 этаже. Музыка красиво струилась и оплетала картины, фигуры и пришедших интересантов. Пианино умело записывать 5 минут игры. Я научился записывать себя, потом можно было импровизировать уже на фоне своей записи. Меня пригласили работать в галерее.
Быть тапером — интересно, надо это попробовать.Проработал я около месяца.
Однажды меня пригласили поиграть съезду урологов. Сидели люди с холодными лицами николаевских чиновников. Я объявил, что я врач — их коллега. На лицах появилось такое недоумение, как будто кресло заговорило…
Как-то со мной пришла знакомая, которая хотела послушать музыку . Распорядитель потребовал, чтобы она ушла — я попросил за нее — кому она мешает, она сидит около меня. Он был категоричен. И я сказал, что в этом случае и я уйду. «Вы уволены, и больше никогда сюда не приходите», — был ответ. Что ж, на том и порешили…
6. Приношение Петру Ильичу. Пианино в магазине «Ноты».
Над ним на фото — печальный Петр Ильич, вызывающий сердечное сочувствие. Как будто сгорбился от смущения под градом ядовитых стрел главного обидчика — генерал-композитора Кюи, автора мало кому теперь известных опер и романсов: «Композитор Чайковский совсем слаб»… «Либретто оперы удалось испортить музыкой»… «… тесный круг жиденьких мелодий».. «Евгений Онегин» Чайковского — произведение несостоятельное, мертворожденное и слабое».
Круче этого я читал только отзыв композитора Александра Серова — страстного полемиста и конкурента Стасова: «Мелодия господина Гуно суха, тоща и отвратительно обнажена от гармонических покровов»... В операх самого Серова «Вражья сила», «Юдифь» и «Рогнеда» есть прекрасные мелодии, но мир больше вспоминает Гуно.
Однако претензия Александра Николаевича Серова на гениальность воплотилась в искреннем и теплом живописном творчестве его сына — Валентина Александровича Серова.
Валентин Серов отличался крайней скромностью в самооценке и сказал как-то: «Всю жизнь тужился, а лучше девочки с персиками ничего не создал».
Лет пять подряд я приходил сюда и играл тихонько мелодии Чайковского — приношение великому печальнику.
Но как-то раз я пришел туда и обнаружил, что пианино больше не играет. Оно замерло в мучительно улыбающемся оскале. «Что вы сделали с ним?» — спросил я хозяев. «Теперь это макет…»
Так искалечили бедного зверя продающие музыку около портрета Чайковского…
7. Золотая клетка. Пианино в гостинице на Невском.
Мне разрешили поиграть. Рядом за столиком слышалась немецкая речь. Кругом были картины как в «Эрмитаже», бармены поигрывали золотистыми бокалами. Напротив висел портрет Клинтона… Пианино было роскошное, я играл Бетховена и Брамса… И был очень доволен. А потом устал немножко и вышел в зал.
— Вы просили только поиграть, а сами ходите в зал. Идите на улицу.
Так закончилась встреча с этим пианино
8. Белое пианино, которого уже нет.
Мой друг сказал, что в зале, где продают билеты в филармонию, стоит белое пианино, и на нем можно играть. И я стал приходить туда и играл людям, которые продавали книги о музыке, покупателям билетов и буфетчицам за прилавками с изысканными пирожными. Там меня всегда ждали и очень радовались, когда я приходил.
Однажды ко мне подбежали два канадца, которые бурно обрадовались мелодии Синдинга «Дыхание весны» .
А вскоре белый рояль убрали. Я буду его помнить… Недавно в метро я встретил продавцов книг, и они обрадовались мне как другу белого рояля.
9. Диалог с органом. Пианино в церкви.
Когда я играл на белом пианино, ко мне подошла дама и пригласила в протестантскую церковь, где планировался необычный концерт «Панорамы Германии». Это были слайды, каждый из которых мы связали с определенной мелодией — их было 22, и наш концерт получился.
Потом я приходил в этот зал и играл то что хотелось послушать. Как-то раз в диалог со мной вступил органист — за стенкой был церковный орган: мастер услышал меня и послал мне мелодии с доброжелательным рычаньем органа, а я отвечал ему золотыми звуками пианино.
А я отвечал ему...
10. Театр. Пианино на Гостином дворе.
На гостином дворе по садовой линии был театр. Там выступала моя знакомая с короткими пьесами из жизни одаренных людей. Были сюжеты «Лев Толстой и Софья Берс». «Жизнь Шумана». Я сопровождал их музыкой.
Нам обещали заплатить за выступление, но почему то этого не сделали. Организатор забрала все деньги себе . А на вопрос, почему она так поступила — был четкий ответ «Но ведь он же рад, что играет. Значит, денег ему не надо». И мы завершили свои выступления.
На гостином дворе по Невскому было еще одно пианино. Однажды днем я пришел с ним пообщаться. Но меня остановил печальный милиционер. Он попросил прекратить игру.
— Тут вечером играет пианист, и я больше не могу слышать какую то музыку — голова раскалывается.
Я не стал огорчать печального милиционера.
11. Два писателя. Пианино в кафе на Горьковской .
На этом прекрасном инструменте два фото. На одном — Лев Толстой, который смотрит на меня пытливо и насуплено. На другой — доброжелательный и обаятельный Даниил Гранин. Говорят, что он живет рядом и иногда заходит в это кафе . Но я пока его не встретил. Когда я играю — выставляю вперед фото Гранина. Уж больно суров и строг Лев Николаевич.
12. Цвет и звук. Пианино в Публичной библиотеке.
Тут я давно выступаю в зале дирекции, где на стене висят портреты ее бывших директоров.
Один из них — изображение барона Корфа, который был главным поэтом в царскосельском лицее, пока его не затмил Пушкин. Он называл Корфа лисичкой. На портрете видно, что это верное определение.
Я много раз играл в этом зале и записал много сюжетов.
Однажды я провел любопытный эксперимент: сыграл два аккорда — энергичный аккорд ми бемоль мажор и нежный аккорд си мажор. В своей терапевтической работе я связываю первый с красным цветовыбором, а второй — с синим.
В зале 20 рядов, разделенных посередине проходом от сцены до противоположной стены. Дверь слева, окна справа. В тот день зал был полон, места занимали не по билетам, а по наполнению зала.
Я спросил слушателей:
— Какой цвет для Вас лучше — красный или синий?
Оказалось , что все возлюбившие красный цвет сидели слева, около входной двери, и только там.
Все любители синего — сидели справа около окна. Проход в середине зала четко разделил людей на «красных и синих». И когда я спросил, какой аккорд приятнее, «красные» отдали голоса за терпкий ми-бемоль мажор, а «синие» — за нежный си-мажорный.
Конечно красные захотели свой терпкий аккорд а синие -свое нежное трезвучие
Как удивительно, не зная друг друга, люди со сходными предпочтениями оказались рядом, интуитивно выбрав друг друга…
………………..
И вот, прозвучали все 12 роялей.
Да благословит Вас Музыка.
