Древние и современные практики типирования звуков алфавита
Взяв смелость предложить новое понятие о звуке и способ его типирования, обратимся к истории вопроса. К толкованию содержания и образов звуков обращались оккультизм, антропософия, мистицизм (школа посвященных Гермеса, школа эвритмии Р. Штейнера, суфизм, йога). Традиции типирования звуков, придания им магического и смыслового значения, восходят к глубокой древности, времени создания в Европе рунического искусства, сакральных, священных алфавитов (II век н. э.) Известны даосские и китайские звуковибрационные методы гармонизации системы, объясняющие связь звуков с энергетическими меридианами, первоэлементами, стихиями, знаками Зодиака.
В оккультной Герметической школе (VI век н.э.) звуки алфавита древне-еврейского языка использовали как код, объясняющий людям жизненные принципы и законы мироустройства. На этом строилась глубокая философия человека. «Звук — это принцип, развернутый в систему». Первый звук алфавита (А. Алеф) олицетворял принцип унитарности, сохранения природных данных и единства целого путем избирательности влияний: посвященный сохраняет тип души, ему присущий. В Герметической школе велась практическая работа по оздоровлению и воспитанию духовно-нравственных ценностей. Представление человечества о сакральном, символическом, абстрактном, живом значении звука — знака развивается циклически.
Антропософ Р. Штейнер в начале XX века, с целью одухотворить интеллект предложил рассматривать «звукоречь» как процесс, пронизанный чувством и ощущением. В школе эвритмии психологическая сущность звука выражена в жесте и движении. Например, в звуке С «жест властно отклоняется; мы заставляем тело бежать за звуком, которое образуем руками». «Звук З «берет начало из легкости и его надо ощущать в нижней части руки».
В Восточных духовно-оздоровительных школах внимание уделялось живому голосу, целительной силе вибраций, влиянию звуков на чакры, энергетические центры. Суфии видели связь между человеческими голосами и нотами природы. Они часами изучали (пели) звуки, чтобы обрести свой естественный голос. Широко известны, популярны системы йоги, цигун-гимнастики, где мысль, чувство, движение, дыхание гармонически связаны единым действием.
Обсуждались вопросы звукового символизма (Платон, Аристотель, стоики, санскритские грамматики, философы XVIII века Г. Лейбниц, Ш. де Бросс, В. фон Гумбольдт). Звук рассматривали как жесты речевых органов (дентальные, лингвальные, назальные). Связывали артикуляцию с идеей действия (Р — подражание сотрясению и порыву, Л — скольжению). Оценивали звуковые впечатления (грубость, мягкость, сила звука). Внимание привлекало субъективно воспринимаемое соотношение звука и цвета. Большинство испытуемых соотносят звук А с ярко-красным цветом, И — с синим, У — с сине-зеленым (см. стихи Рембо).
В поэзии найдено соответствие звуковой ткани стихов с их общим эмоциональным содержанием при построении композиции, ритма, рифмы. Существует много примеров звуко-семантического символизма. Есть звуко-буквенные образы. Пример звукообраза «О»: «Волга! Волга! Весной многоводной ты не так заливаешь поля, как великою скорбью народной переполнилась наша земля». В короткой фразе 12 звуков О. Звукообраз «О» создает эпический звуковой тон. Пример звукообраза «С». «Дождик сеет, сеет, сеет, с полуночи моросит. Словно занавес кисейный за окошками висит» (В. Тушнова). Звук С создает звуковой тон прислушивания и гибкости. Звуковое совпадение оттеняет смысловое различие.
Ученый и поэт М.В. Ломоносов писал:«В русском языке, как кажется, частое повторение письменного А может способствовать к изображению великолепия, великого пространства, глубины, вышины; повторение Е, И, Ю служит изображению нежности, ласкательности или малых вещей» («Краткое руководство к красноречию»). При внимании к звуковой поэтике происходит нечто, глубоко отличное от обычного языкового процесса передачи значений. Ряды словесных сигналов в художественном восприятии получают новый смысл (Ю. Лотман).
При оценке звукового устройства языка у разных народов выявлена связь звучания и значения.
Психолингвисты (Ч. Осгуд, Ю. Орлов, А.П. Журавлев) проводили эксперименты типирования звуков по категориям, расположив звуки алфавита на признаковых шкалах и распределив их на группы оценки, силы, подвижности. Оценку звукам давали по эмоциональному восприятию их испытуемыми. Звуки качественно ранжировали по степени проявления свойств, сопоставляли с психологическим описанием явления, предмета; на основе средних данных субъективных оценок звуков проводили машинный анализ, а также геометрический факторный анализ. Был сделан вывод, что заданные субъективные оценочные критерии не могут описать разнообразие психологических свойств звуков. «Машина не в состоянии описать процесс творчества, с интуицией, озарением, ощущением, энергетическим чувством, эмпатией. Здесь нужна творческая работа профессионала, знакомого с богатством понятийных категорий, и направленность души на анализ и наблюдение явлений открытого мира» (А.П. Журавлев, 1981г). «Естественность связи звукового образа слова с его содержанием не подвергается сомнению в сознании человека детства нашей культуры». Современникам, жестким реалистам, непросто понять, как посредством смысловой сущности звука можно осмыслить активную силу человека, его духовность, полярность психических характеристик, цикличность развития, динамику процессов, разные планы бытия.
Интересно мнение Ф. де Соссюра (1999г), что звук языка — незавершенное явление. Он расслоен на уровень физических свойств, логических аспектов значения и коммуникативную функцию, выясняемую через законы отношений. Чтобы сделать его законченным, надо доопределить, ввести новые допущения, определяющие коммуникативные аспекты значения.
