Стенограмма Круглого стола Социальная психотерапия и социальные эпидемии 21.11.2020

Рубрика «Навстречу IХ Всемирному конгрессу по психотерапии, Россия, 2020-2021»

 

Всемирный Совет по Психотерапии
Общероссийская общественная организация «Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига»
Российская медицинская академия непрерывного последипломного образования
Саморегулируемая организация Национальная Ассоциация развития психотерапевтической и психологической науки и практики «Союз психотерапевтов и психологов»

X РЕГУЛЯРНАЯ МЕЖДУНАРОДНАЯ ONLINE КОНФЕРЕНЦИЯ

ОБЩЕРОССИЙСКОЙ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ЛИГИ

«ПАНДЕМИЯ, ВЫЗВАННАЯ ВИРУСОМ COVID-19 И НАША ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ПОМОЩЬ ПЛАНЕТЕ»

КРУГЛЫЙСТОЛ

«СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ И СОЦИАЛЬНЫЕ ЭПИДЕМИИ»

21 ноября 2020 г.

Стенограмма

Андрей Калашников

Итак, уважаемые коллеги, здравствуйте! Мы начинаем наш Круглый стол, посвященный вопросам социальной психотерапии. Мы уже проводили несколько конференций, посвященных работе профессионального сообщества во время пандемии Ковида, и этот Круглый стол продолжает тему социальных кризисов, социальных эпидемий и, соответственно, социальной психотерапии, как возможного ответа на данное явление.

Что касается самого понятия «социальная психотерапия», оно требует уточнения, так как его первоначальное использование подразумевает совокупность методов психотерапевтического воздействия через социальные мероприятия.

Как вы понимаете, мы все, психотерапевты и психологи, вкладываем в это понятие новые смыслы. Главными методологами развития этого направления являются Виктор Викторович Макаров и Катков Александр Лазаревич, оба доктора медицинских наук с колоссальным практическим опытом, авторы большого количества трудов, известные во всем мире психотерапевты. И они сегодня оба присутствуют на нашем Круглом столе, и они выступят с докладами.

Всего у нас будет несколько сообщений, после каждого из которых мы будем иметь возможность задать докладчику интересующие нас вопросы, выслушать ответы и, соответственно, также мы проводим трансляцию в ютуб, и все те, кто нас сейчас смотрит или потом будут смотреть, могут оставить свои вопросы в виде комментария от трансляции.

А сейчас я передаю слово профессору Макарову Виктору Викторовичу, заведующему Кафедрой психотерапии и сексологии Российской медицинской академии непрерывного профессионального образования, Президенту Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиги.

Виктор Викторович, пожалуйста.

Виктор Макаров

Спасибо, Андрей Сергеевич.

Уважаемые коллеги, у нас сегодня такая заключительная встреча по серии встреч, касающихся социальной эпидемии и социальной психотерапии. Эта встреча особенно важна, потому что мы будем обобщать то, о чем мы уже говорили, что мы делали, и я думаю, что именно сегодня наступит некое понимание темы социальной психотерапии.

Следующий слайд, пожалуйста.

Уважаемые коллеги, психотерапия была всегда. Сначала вожди занимались психотерапией, затем священнослужители, затем гуманисты, затем врачи, и вот, эта эра, когда занимаются только врачи сейчас заканчивается и, наконец, стали заниматься психологи. гуманитарии, а в некоторых странах социальные работники и врачи.

Следующий слайд, пожалуйста.

Модели психотерапии:

Медицинская, Психологическая, Педагогическая, Социальная, Философская, Эзотерическая, Смешанная. Вот эти 7 моделей.

Мы будем говорить конкретно о социальной психотерапии, выделяя ее как одну из семи моделей.

Следующий слайд, пожалуйста.

Направления психотерапии:

Гипно-Суггестивное, Психоаналитическое, Экзистенциально-Гуманистическое, Клиническое, Когнитивно-Поведенческое, Эзотерическое, Интегративное. Из всех направлений, по-видимому, Гипно-Суггестивное, в её классическом варианте, и Клиническое не работают в области социальной психотерапии.

Следующий слайд.

Уважаемые коллеги, объектом нашей работы традиционно являются личность, семья, группа. Я хочу вам напомнить о том, что основная наша претензия к выдающемуся деятелю позднего советского периода Анатолию Михайловичу Кашпировскому состояла именно в том, по сути дела, что он для целей социальной психотерапии использовал технологии клинической психотерапии.

И только на Третьем Всемирном конгрессе по Психотерапии в Вене профессор Альфред Притц, президент Всемирного Совета по Психотерапии призвал нас работать со всем обществом. Вот, можно считать, что в этот момент родилась социальная психотерапия.

Но, вот, восточный тренд психотерапии, он был предтечей социальной психотерапии.

Я не хочу сейчас говорить подробно. У нас Круглый стол, поэтому, следующий слайд, пожалуйста.

Работа с обществом осуществляется через средства массовой информации. К психотерапевтам, работающим с обществом, предъявляются повышенные требования. Они нуждаются в особой профессиональной подготовке и отборе.

Следующий слайд, пожалуйста.

Занимаясь социальной психотерапией и консультированием, нам важно немного опережать время.

Следующий слайд.

Уважаемые коллеги, каждое направление психотерапии удовлетворяет определенный запрос. Вот эта фундаментальная мысль, которую я хочу подчеркнуть. Клиническое направление удовлетворяет клинический запрос.

Почему я так много говорю о клиническом направлении? Ну, потому что я сам вышел из клинической психотерапии и там пока и остаюсь.

Социальная психотерапия является социальной психотерапией, потому что она удовлетворяет социальный запрос. И в случае социальной психотерапии она удовлетворяет запрос человека, группы, семьи, общества. Оказывает помощь для достижения поставленной цели, в том числе для достижения базового состояния счастья.

Следующий слайд, пожалуйста.

Уважаемые коллеги, в нашей практике, начиная с 70-х — 80-х годов все больше клиентов обращается с проблемами, связанными с будущем. Это социальные проблемы. Проблемы судьбы, проблемы смысла жизни, проблемы надежности, проблемы верности, проблемы мировоззрения.

Это были социальные проблемы, мы по сути дела и занимались социальными проблемами.

Следующий слайд, пожалуйста.

Эпохи нашей жизни:

Новейшая, Новое время, Традиционная эпоха.

Сейчас мы с вами в новейшей эпохе. Вот мы с вами, желаем мы или не желаем, мы находимся в пространстве новейшей эпохи нашей жизни.

Следующий слайд, пожалуйста.

Для клинической психотерапии характерна двухчастная парадигма понимания человека. У человека есть тело, есть психика.

Для социальной психотерапии, по-видимому, типична трехчастная парадигма понимания человека: биопсихосоциальная.

Следующий слайд.

Для работы в социальной психотерапии нам недостаточно трехчастного подхода. Мы разделяем четырехчастную парадигму понимания человека: биопсихосоциодуховную.

Следующий слайд.

Вот так эту парадигму видит психолог Камалова София Цихиловна.

Следующий слайд, пожалуйста.

Вот так эту парадигму видит врач, психотерапевт, психиатр Инга Юрьевна Калмыкова.

Следующий слайд, пожалуйста.

Уважаемые коллеги. Теперь я хочу немножко вернуться к сравнению социальной психотерапии и клинической психотерапии, чтобы все было понятно для нас.

Итак, клиническая психотерапия — клинический запрос, социальная психотерапия — социальный запрос.

Клиническая психотерапия отличается, в частности, от социальной психотерапии тем, что в клинической психотерапии мы работаем только с обратной связью, с пациентами. Мы не работаем без обратной связи.

В социальной психотерапии мы зачастую работаем без обратной связи, мы работаем, в том числе с социальными эпидемиями.

Но об этом будет говорить наш классик в этой области профессор Катков Александр Лазаревич.

В клинической психотерапии используется Врачебная Классификация Заболеваний и причин смерти: МКБ 10.

В социальной психотерапии огромное количество языков, у каждой модальности свой язык.

В клинической психотерапии двухчастная модель понимания человека: тело и психика. В социальной — трехчастная, четырехчастная. Клиническая психотерапия — кабинетная, и как любит говорить Александр Лазаревич — клубная.

Социальная психотерапия.

Уважаемые коллеги, когда началась эпидемия Ковида и мы обратились к профессионалам психотерапевтам и психологам, кто готов участвовать в качестве волонтеров, то 5 тысяч записалось. А волонтеры ведь не в кабинетах работают.

Клиническая психотерапия — дополненная. Дополненная лекарствами, физиотерапией и другими методами лечения.

Социальная психотерапия — чистая большая психотерапия.

Клиническая психотерапия — двухчастное образование; теория и практика.

Социальная психотерапия — четырехчастное образование: теория, практика, учебная супервизия, учебная терапия.

В клинической психотерапии ограниченное число модальностей. В социальной психотерапии множество модальностей. В клинической психотерапии одна классификация, в социальной — у каждой модальности своя.

Таким образом, мы видим, что клиническая психотерапия резким образом отличается от психотерапии социальной. И, по сути дела, мы, уважаемые коллеги, работаем в социальной психотерапии. Ну, в клинической — тоже, это не значит, что если мы работаем в социальной психотерапии, то мы не работаем в клинической. Сегодня у меня три клиента, все три — в клинической психотерапии. Завтра у меня три клиента — один в клинической, два — в социальной.

Мы работаем согласно тех компетенций, которые у нас есть, в том числе мы можем заниматься психологическим консультированием, если мы подготовлены к психологическому консультированию и готовы доказать соответствующим документом.

Таким образом, социальная психотерапия получила огромное развитие в нашей стране в связи с особенностями нашей во многом трагической и очень сложной истории. Социальный запрос был ведущий.

Возможны ли смешанные запросы? Конечно, возможны, я не хочу на этом останавливаться в рамках краткого выступления.

Итак, у человека катастрофа на работе — у него язва желудка, понятно, у него гипертония, все что угодно. Это социальный вызов, и — клинический ответ.

Итак, клиническая психотерапия. В нашей стране сложилось так, что она регулируется государством.

И во многих странах сложилось так.

Социальная психотерапия регулируется профессиональным сообществом и нашей саморегулируемой организацией:» Союз Психотерапевтов и Психологов».

Следующий слайд, пожалуйста.

Это наша структура Управляющих органов «Союза психотерапевтов и психологов».

Следующий слайд.

Я готов перечислять основные характеристики психотерапии современной, и вы поймете, что это — социальная психотерапия, но я уже исчерпал свое время и хочу подвести такие итоги.

Уважаемые коллеги, до определенного времени я был противником вообще какого-либо разделения психотерапии, говорил: «психотерапия единая».

Но получается так, что в нашей стране… в нашей стране... есть клиническая психотерапия, которая является психиатрической психотерапией и психиатры убедили всю Администрацию страны в том, что если психотерапия — то к ним. Я тоже психиатр. Если психотерапия — то к ним.

В нашей стране упорно появляется идея о психологической психотерапии. И в программах, и в стандартах подготовки психологов уже четко фигурирует психологическая психотерапия. И в проекте закона «О психологической деятельности». Но в таком случае мы подумали: чем же мы занимаемся?

Мы занимаемся социальной психотерапией, новой широкой социальной психотерапией.

И последнее обследование, которое мы провели благодаря нашим модальностям, показывает, что клинической психотерапией занимается примерно 8% от работающих психотерапевтов в нашей стране, а остальные 92% занимаются социальной психотерапией.

И я думаю, что наступило время как можно громче сказать, что есть социальная психотерапия, что она выглядит вот таким образом, и продвигать социальную психотерапию.

Благодарю за внимание.

Вопросы, думаю, правильнее будет задавать после того, как будет сделано второе выступление. И дальше у нас еще фиксированные выступления есть. Пожалуйста.

Андрей Калашников

Спасибо, Виктор Викторович. Так, наверное, и поступим.

Уважаемые коллеги, поэтому, пожалуйста, фиксируйте те вопросы, которые бы вы хотели задать докладчику и потом мы, соответственно, все по порядку озвучим.

Пишите, пожалуйста, в чат, чтобы я мог регулировать этот процесс, чтобы не было, скажем так… чтобы всем было комфортно.

Виктор Викторович, я благодарю Вас за доклад, потому что вот я, наверное, за все время, в которое я участвую в профессиональных мероприятиях, вот я в первый раз услышал для себя ответ, вот, что такое, собственно, социальная психотерапия и ответ на вопрос чем, собственно мы все занимаемся.

Потому что действительно, если мы говорим о том, что клинической психотерапией, как Вы сказали, занимается 8% всей массы специалистов, которые занимаются вообще психотерапией, то очень важно для нас, очень важно понять, что это за область такая, эта социальная психотерапия и включение в нее социальных вопросов и так называемого экзистенциального измерения, то есть духовного измерения, которое связано с целями человека, с его ценностями, с принципами, безусловно, расширяет общую модель психотерапии и делает возможным переход от клинической психотерапии к некой более широкой специальности, которая включает в себя все сферы человеческого существования.

То есть, прежде всего это и социум и его внутреннее экзистенциальное измерение, связанное с вопросами жизни, его самоопределения и так далее.

Спасибо, Виктор Викторович, я думаю, у нас появятся еще вопросы участников.

Сейчас мы переходим к следующему докладу. Его сделает Катков Александр Лазаревич, профессор, ректор Международного института социальной психотерапии города Санкт Петербурга, вице-президент Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиги.

Александр Лазаревич, просим.

Александр Катков

Уважаемые коллеги, всем доброе утро. Я сразу хочу сказать, что у меня все-таки не доклад, а некоторые тезисы...

Виктор Викторович, я вот тоже под впечатлением Вашего доклада, Вы так здорово все развели, дифференцировали для психотерапии, и это очень важные дефиниции.

Тем не менее, я бы здесь хотел добавить, что если мы все все-таки под социальной терапией понимаем не модель, а вот метамодель, которая объединяет все модели, направления и так далее, и что в самом деле это — рамочная концепция, то есть как мы видим, вообще, профессию — а профессию мы видим, развернутую в сторону социума и здесь никаких других вариантов быть не может — тогда все становится на свои места. И только лишь подкрепляет эти Ваши чрезвычайно важные тезисы. Это крайне важно.

Но, затем бы я хотел еще два слова сказать о проблеме деструктивных социальных эпидемий. Не в плане повтора — сказанного было уже достаточно много на эту тему. А то, что, к сожалению, события и информация самых последних месяцев и, можно сказать, даже недель нисколько не добавляет оптимизма в этом плане.

Более того, те усилия, которые предпринимаются на государственном уровне, в том числе и в Российской Федерации в самое последнее время нам показывают, что дело обстоит ровно так, как это было 5 лет назад, 10 лет назад, 15 лет назад.

Я это очень хорошо знаю, потому что я как раз изучал способы и стратегии противодействия распространения деструктивных социальных эпидемий, поэтому знаю, о чем я говорю.

Так вот, я хотел буквально прокомментировать коротко два последних документа, которые появились на прошлой неделе. Один из них называется: «Стратегия государственной антинаркотической политики в Российской Федерации на период до 2030 года».

Озвучивало эту стратегию, первое лицо нашего государства…

И там им было сказано, предыдущая десятилетняя стратегия достигла своих целей. А я очень хорошо помню предыдущую стратегию, потому что я лично давал отзыв в качестве эксперта.

Там я указывал на те препятствия, которые на самом деле заблокируют все усилия.

Так вот, ровно то же повторяется в новом документе «Стратегии». В нем говорится, что надо бы мотивировать людей, у которых есть признаки зависимости на то, чтобы участвовать в лечебных программах, в реабилитационных программах. Но там же говорится, что надо совершенствовать учет зависимых и, причем, по многим линиям пересекающийся.

Но мы прекрасно знаем, что любой зависимый, сохранивший, ну, хотя бы остатки здравого смысла, он никогда в жизни не сделает этого шага к персонифицированному учету, потому что это, безусловно, поражение в правах и так далее.

И вот, нам говорят: «по данным официального учета зависимых стало меньше».

Но мы-то знаем на самом деле, что вот отток из учреждений государственной наркологии как раз был связан с тем, что появилась альтернативная, частная наркология. Она точно такого же плохого качества. Ничего путного там нет. Я как эксперт принимал участие в оценке этого частного наркологического сектора. Но он, безусловно, разросся, и теперь людям есть куда идти.

И что же там делают?

Там торгуют просто-напросто тем, что не ставят на учет. Вот и все, что там делают. Поэтому, вот это один пример того, как не очень правильные усилия ровным счетом никуда не ведут.

Проблема наркотической зависимости — страшная проблема, конечно.

Не самое страшное — что она никуда не денется. Она там в подполе и останется.

Вот еще эти коэффициенты знаменитые, что на каждое лицо, состоящее на учете, на самом деле приходится до десятка реальных наркозависимых.

И цена этих коэффициентов тоже известна, потому что когда нет честной эпидемиологии то и это все вилами по воде писано.

И второй документ, который тоже появился, Виктор Викторович нам разослал его.

«О создании структуры Научно-медицинского Центра имени Бехтерева Федерального Консультативно-методологического Центра по психотерапии».

Ну, вроде бы, это известие надо встречать с энтузиазмом. Но на самом-то деле мы возвращаемся к модели регулирования психотерапии в Российской Федерации, которая была до этого ровно тридцать лет. И на самом деле успехи этой модели были очень относительны. То, что Виктор Викторович говорил в отношении социальной психотерапии, так ничего ровным счетом в этом отношении здесь не изменилось совершенно точно.

И если взять, например, такие простые показатели, как потребность в психотерапевтической помощи и реальный охват населения квалифицированной психотерапевтической помощью, то мы-то прекрасно понимаем, что мы на самом деле топчемся на пятачке, а вот эта вот колоссальная потребность, вот она как раз перекрывается диким рынком психотехнических услуг, которые тоже сейчас надо воспринимать, как деструктивную социальную эпидемию. Он настолько агрессивен и деструктивен по своим последствиям. Мы как раньше здесь одни на этом поле и государственной особенной поддержки мы здесь не чувствуем, а, скорее всего, наоборот. Думаю, что здесь еще будет неизбежная конфронтация в отношении вопросов аккредитации.

Но ничего страшного в этом тоже нет, потому что одно дело — это начало ситуации 2000 — х годов, а другое дело — сейчас, когда есть и саморегулируемые организации, когда есть и очень подросшая структура Профессиональных Ассоциаций.

И тем не менее, чрезвычайно важно осмысленно и последовательно дооформлять метамодель социальной психотерапии. И, Виктор Викторович, надо тиражировать Ваш доклад, показывать разницу, потому что она должна быть понятна для профессионалов и они будут делать правильный выбор.

Вот к этому я призываю и эти шаги должны подкрепляться нашими организациями. По-другому, ну, никак.

Вот это вот суть того, что я собирался сказать. Спасибо.

Виктор Макаров

Спасибо. Спасибо большое, Александр Лазаревич, спасибо.

И я, слушая Ваше сообщение, слушаю и думаю: «Какое счастье, что в нашей стране есть сейчас государственный сектор и не государственный. Какое счастье, что есть альтернатива в форме негосударственной.

Здесь есть вопрос в комментарии от Владимира Юрьевича Слабинского, да?

Можно послушать его, да?

Владимир Слабинский

Большое спасибо за предоставленное слово. Я вот о чем подумал. В зависимости от субъекта психотерапии меняется понимание конфликта. Ну, скажем, при индивидуальной психотерапии психотерапевт сталкивается с конфликтом между субличностями пациента. Я очень упрощенно говорю. При семейной психотерапии это может быть конфликт между членами семьи, которые по-разному понимают запрос на психотерапию. И вот, если в этой логике продолжать, то получается, что при социальной психотерапии терапевт будет сталкиваться с конфликтом между группами социальными, и с этим нужно будет что-то делать. То есть, это потребует выработки новой и особой методологии психотерапии с пониманием вот этого аспекта.

И мне видится, что некоторые процессы, которые мы сейчас видим внутри профессионального сообщества, и как Виктор Викторович справедливо отметил, оно стало более жестким и конфликтным, во многом связаны с этим феноменом. То есть, пандемия стимулировала стихийную социальную психотерапию и, соответственно, интервенция в этом плане вызывает этот конфликт между группами интересантов, каждая из которых имеет какую-то свою выгоду от происходящего. Мне кажется, что на государственную стратегию противодействия надеяться нечего, совершенно точно.

Здесь есть еще над чем подумать и над чем поработать. Александр Лазаревич, было бы замечательно, если Вы эту идею примете и включитесь. Потому что у Вас хорошо получается методологически упаковывать, это было бы просто очень хорошо для практико-ориентированных коллег. Чтобы мы этот момент как-то учли. Потому что это неожиданный вызов может быть для терапевта. Он делает что-то, а в ответ получает агрессию целой группы. Не кого-то, даже не пациента, а целой социальной группы. Спасибо большое.

Александр Катков

Спасибо и Вам. И, безусловно, это проблематика, которая тоже рассматривается в метамодели социальной психотерапии. И даже не в плане конфликта больших групп, а в плане именно того, что агрессивность общества растет просто не по дням, а по часам. Это данные научного исследования академического Института Психологии. Общество в целом, двигается в строну зашкаливающей агрессии и с этим тогда как? И как понижать градус этой агрессии в целом? А, конечно, если градус агрессии такой высокий, это в том числе выплескивается в конфликты между группами, которые раньше были тлеющие, а вот теперь они открытые.

Это направление, безусловно, заслуживает всяческого внимания, а с большими группами — не слышал, чтобы терапевты демонстрировали где-то выдающиеся результаты.

Социологи работают с этим, социальные психологи работают с этим, а психотерапевты — нет.

Владимир Слабинский

Вот из психотерапевтов, на первый взгляд, что сразу же вспоминается — это попытки Минделла работать, Роджерса и Шутца. Но, это без теории, которую Вы сейчас предлагаете, это, по сути, такие ситуативно-интуитивные подходы, но тем не менее они пытались с большими группами работать. Вот, Арни Минделл, например, процессуальная психотерапия. Я помню меня очень сильно удивляло, я не понимал, зачем он это делает, а вот, благодаря Вам, и благодаря Виктору Викторовичу. мне как то становится там понятнее, ну, паззлы сходятся, зачем это все было.

Андрей Калашников

Спасибо, Владимир Юрьевич, за Ваш комментарий. Мне кажется, он такой был четкий, и, знаете — многообещающий, потому что Вы предложили сейчас некоторое такое методологическое обоснование — зачем нам отходить от клинической модели и переходить в сторону социальной психотерапии, к чему это вообще нужно? И, как я вот услышал из уст Виктора Викторовича, Ваших и Александра Лазаревича, я так понимаю, что раньше, когда у нас была клиническая психотерапия, она развивалась совершенно спокойно в условиях социальной стабильности. То есть, у нас в советское время все-таки была социальная стабильность некая. И все психотерапевты, они занимались в рамках медицины различными отклонениями психическими у людей, которые никак не вписывались по сути в стабильную и нормальную социальную среду.

Но сейчас мы столкнулись с совершенно иными процессами, которые сейчас в обществе происходят, которые можно характеризовать как раз потерей стабильности.

И у нас получается, что то, что раньше было стабильно, сейчас не стабильно. И многие люди, которые раньше были адаптированы социально, они сейчас теряют это основание, им необходимо тоже прилагать усилия, чтобы вписаться в окружающую среду, потому что не у всех людей достаточны вот эти адаптационные механизмы, которые позволяют приспособиться.

Мы это могли наблюдать в 90-е годы, когда страна переходила к рыночной экономике и многие люди, достаточно успешные ранее, они просто не смогли вписаться в эти новые рыночные отношения, и, скажем так, что тоже Александр Лазаревич как раз говорил, провоцирует рост различных проявлений зависимостей, потому что алкоголь, как адаптант поведения, он позволяет несколько смягчить этот конфликт между социальной нестабильностью и тем, как я это переживаю, и как себя в ней ощущаю.

А то, что Вы, Владимир Юрьевич сказали, что необходимо как-то расширять предмет психотерапии от субличности к малой группе — это семья, и далее экстраполировать это на социум, то это очень любопытная идея, и всячески поддерживаю в том, что необходимо как-то методологическое обоснование социальной психотерапии включить в наши разработки.

Спасибо большое, друзья.

Алла Семенова

А можно вопрос? А вопрос к Александру Лазаревичу можно?

Андрей Калашников

Да, Алла Ивановна, пожалуйста.

Алла Семенова

Александр Лазаревич, вот такой вопрос. Как Вы считаете, где должен быть психотерапевт, работающий методом социальной психотерапии? Он должен быть в поликлиниках, в диспансерах, в специальных центрах, работать частным образом?

Где Вы видите этого специалиста?

Спасибо.

Александр Катков

Алла Ивановна, ну, во-первых, рад Вас видеть и слышать. А во-вторых, Вы все хорошо сказали: он должен быть и в поликлинике, и в диспансере, и в частном центре, и в государственном центре, но я бы так хотел бы сказать, что он и очень хорошо должен быть представлен в виртуальном пространстве, вот в этом пространстве, где нас еще очень мало.

И более того, предоставляемый ими контент должен быть чрезвычайно разнообразным и привлекательным.

Поэтому не должно быть особого фокуса на конкретном рабочем месте.

Социальная психотерапия потому и называется социальной, потому что она находится там, где находится ее потенциальный клиент. И дистанция между клиентом и терапевтом в этом случае должна быть самой минимальной.

Вот, у клиента возник запрос, он нажимает на поисковик и видит, что так-то, так — то и так-то, в любой удобной для него форме может быть удовлетворен этот запрос. И он через самое минимальное время получает квалифицированную помощь.

Суть как раз в этом — в сокращении дистанции предельном.

Алла Семенова

Вот интересно, что в поликлиниках психотерапевту, если он попадает туда, предлагают проводить диспансерное наблюдение, допустим, подростков. И там очень близкая дистанция, потому что действительно это большой контингент идет постоянно. И приходится вырабатывать иные методы работы, конечно, и групповой индивидуальной работы и стресс диагностики в том числе. То есть, психотерапия в поликлиниках имеет свои особенности.

Об этом стоит подумать, потому что в поликлиниках эта работа очень нужна. Дети, подростки, они очень нуждаются в консультациях психотерапевта. Просто я это знаю на своем опыте.

Александр Катков

С моей точки зрения, гораздо в большей степени она нужна в системе образования в школах. И я надеюсь, что благодаря и нашим усилиям эти школьные психологи, очень плохо образованные (они сами об этом говорят, не скрывают), превратятся в подлинных социальных психотерапевтов.

И разумеется, форматы психотерапевтической помощи, которые в первую очередь востребованы — это форматы экстренной помощи, форматы экспресс психотерапии, это форматы семейной психотерапии, но такой же краткосрочной.

Это рабочее место опять-таки приближает квалифицированную психотерапевтическую помощь ко всем семьям Российской Федерации. Надеюсь, это время придет когда то.

Спасибо.

Андрей Калашников

Уважаемые коллеги, ну, давайте я немного уточню, Алла Ивановна,

Вы сказали, где должны работать эти социальные психотерапевты?

Ну, на самом деле вот сто процентов они. наверное, не должны работать в поликлиниках по той простой причине, что в поликлиниках работают по большей части все-таки врачи, которые придерживаются медицинской модели в том числе и психотерапии.

А мы знаем, что медицинская модель психотерапии — это психиатрия. И по большому счету к нам это мало имеет отношения.

Вопрос здесь стоит как-то сформулировать иначе: а что должно быть мишенью этой социальной психотерапии, чем мы должны заниматься?

И, отвечая на этот вопрос, возможно, это могло быть то, что мы в последнее время называем социальным результатом. Многие коллеги, они возражает против этого, но я думаю, что мы можем опять вернуться к обсуждению этой темы.

Что такое социальный результат?

Социальный результат — это конкретный результат психотерапевтического вмешательства, который может быть наблюдаем третьими лицами. И он связан с изменением в социальном плане. То есть, приходит человек, и у него социальный запрос: «Я хочу замуж» или там что-то еще.

Или: «Я хочу поменять работу».

Вот в старой концепции мы не могли даже представить, что мы можем брать ответственность за то, чтобы каким то образом нашей деятельностью влиять на его социальную жизнь. Но в данном случае, когда мы говорим о социальной психотерапии, мы можем это делать и для нас результатом психотерапии, социальной психотерапии как раз и может быть этот социальный результат.

Не может устроиться на работу — устроился на работу. Получал мало денег — стал получать больше. Не могла девушка выйти замуж — вышла замуж.

Не имеет значения как, главное, что этот результат можно наблюдать в социальной сфере.

Поэтому возникает вопрос: «где мы должны работать?»

Да все мы должны работать и включать социальное измерение в нашу практику.

Спасибо, коллеги, к сожалению у нас мало времени, поэтому мы должны переходить к следующему докладу, который сделает Андрей Борисович Стрельченко, доктор медицинских наук, психотерапевт с более чем двадцати пятилетним летним стажем, преподаватель авторских курсов в Российской Академии и других курсов и университетов.

Пожалуйста, Андрей Борисович, Ваше выступление.

Андрей Стрельченко

Спасибо большое, Андрей Сергеевич, добрый день уважаемые коллеги.

Прежде всего я хотел бы несколько слов сказать в плане продолжения дискуссии, которая сейчас возникла относительно социального запроса, социального результата, обратной связи, и вот модель работы в рамках социальной психотерапии, она достаточно хорошо отработана в процессе бизнес — тренингов.

Ну, допустим, по конфликтологии. Допустим, при запросе, когда есть потребность снижения какой то межгрупповой агрессивности. И эта модель достаточно хорошо отработана и методически, и методологически, и я знаю много коллег психотерапевтов, которые этим занимаются с хорошим результатом.

Это к вопросу о той дискуссии, которая у нас возникла.

Я в своем сообщении хотел бы отметить о роли сознания и подсознания в пандемии стресса. Буду говорить тезисно, это некие выдержки достаточно большого доклада.

Я думаю, что никто не будет возражать на то, что пандемия коронавируса вызвала пандемию стресса. И специфика этой пандемии в следующем. Ну, во-первых, это масштабность распространения вируса, которая связана с его особенностями и отсюда вытекает практическая неизбежность заражением каждого.

Ну, конечно, никто не знает, как это произойдет, как будет протекать болезнь, ну, и от кого можно подхватить заразу.

Вот эта неясность является сильнейшим стрессором и имя этого стрессора — неопределенность. Неопределенность — это состояние, когда человек находится в ситуации выбора, но в данной ситуации на уровне здравого смысла, логики и привычных поведенческих схем человек не может сделать правильный выбор. Под определением правильного выбора понимается логично обоснованный, аргументированный, сформированный нашим сознанием выбор.

То есть, на уровне сознания любой выбор, сделанный в этой ситуации будет не правильным, поскольку он не проходит проверку здравым смыслом.

Возникает ситуация ментального тупика. Когда наше сознание не способно решить возникшую проблему, в работу вступает наше подсознание. Наше подсознание ищет выход из этого тупика с помощью процесса, называемого поисковая активность.

И одной из составляющих этой активности является двигательная активность организма.

Но тут нас ожидает вторая составляющая нынешней пандемии — это карантинные ограничения.

И вот, в этих условиях двигательная составляющая поисковой активности человека оказывается нереализуемой, то есть налицо конфликт между подсознательным стремлением к действиям и невозможностью это действие осуществить из-за сознательного запрета нарушить карантинный режим.

То есть, происходит конфликт верхов и низов психики вследствие чего появляется нервный срыв. Ну, в первую очередь помимо самого человека страдает его ближайшее окружение, его родные и близкие.

И отсюда увеличение количества случаев домашнего насилия, повышение общего градуса нервозности.

Следующее.

Карантинные ограничения сломали привычный жизненный стереотип каждому человеку. Преимущество жизненного стереотипа — это разгрузка нашего сознания от рутинных действий. Поэтому когда эти стереотипы ломаются. активно включается снова работа сознания, которое отслеживает, что нужно делать по-новому, когда по-старому делать уже нельзя. То есть, это дает дополнительную нагрузку психике, а, значит, требует дополнительных затрат энергии и может приводить к истощению.

Следующее. Коммуникативная депривация, то есть лишение привычных способов взаимодействия со своим социальным окружением.

Это отдельная тема, очень интересная, останавливаться подробно не буду, но это тоже вызывает сильный стресс и напрягает.

Коммуникативная депривация вызывает интересный феномен и его можно определить как взаимная стигматизация уже переболевших и еще нет. Ну, и демонстрация этой взаимной стигматизации является трудно контролируемая нетерпимость между сторонниками соблюдать масочный режим и так называемыми антимасочниками.

Ну, и естественно еще одной особенностью является негативно эмоционально заряженный контент в СМИ и Интернете.

Ну, и если подводить итог, то у нас получается, что мы имеем, как минимум, три пандемических синдромов: синдром поисковой активности, синдром карантинной депривации и синдром эскалации негатива, который исходит от семьи. Ну, я здесь не упоминаю еще об энцефалопатическом синдроме, который наблюдается у ряда пациентов, но уже это позволяет нам говорить, что пандемия коронавируса спровоцировала пандемию стресса и создала некий порочный круг.

Возникает закономерный вопрос: «Что с этим делать и как»?

Ну, вот, кстати, одним из бессознательных механизмов защиты от избыточного эмоционального напряжения является так называемый эффект его канализации. Но об этом на прошлом Круглом столе говорилось и, возможно, этим объясняется внезапный повсеместный рост протестной социальной активности, которая часто проходит под лозунгом, который подкупает своей «конкретностью»: «за все хорошее против всего плохого».

И вот, обратите внимание на комментарий протестующих: «мы устали от этой власти, от этого президента, от этой политики» и прочее.

А когда человек устает? Когда эмоционально выгорает. А когда возникает эмоциональное выгорание? Когда его перестает удовлетворять достигаемый результат. Это что? Проблемы с целеполаганием уставших протестующих или проявление социальной психастении?

Ну, это так, лирическое отступление, Вернемся к конкретной личности. Итак, что делать?

Для обоснования предлагаемого нами подхода целесообразно обратить внимание на феномен межполушарной асимметрии.

Вы прекрасно знаете, что у нас каждое из полушарий имеет свои особенности.

В экстремальной ситуации показатель межполушарной асимметрии отражает устойчивость человека к стрессу. Наибольшая устойчивость сопровождается обычно повышением активности левого полушария. Недостаточная устойчивость связана с повышением тонуса правого полушария.

Вот, в стрессовой ситуации стрессовой мозг человека переходит к максимально привычному, знакомому стереотипу функционирования. Ну, поэтому в стрессе психологически устойчивые становятся еще более устойчивыми, а неустойчивые сыпятся быстрее. В пандемию коронавируса нагрузка ложится на правую гемисферу, она у нас отвечает, кстати, не только за эмоции, но и наиболее тесно связана с подкорковыми структурами, которые активируют работу бессознательного, включая его вегетативное сопровождение.

Вот, кстати, гиперактивация правого полушария, она коррелирует с повышением внушаемости; это к вопросу о манипулировании сознанием в политических и прочих целях.

Как помогать? Повышать тонус левой гемисферы. Напомним, она у нас рассудочно-аналитическая, вот и используем любые психотерапевтические техники, мотивируя клиента к осознаванию происходящих процессов.

В этих целях замечательно сочетается (выведение?) телесно-ориентированных эмоциональных образных приемов на уровне осознавания.

К этому добавляем технологии воинствующего позитивизма, мотивируя клиента к позитивному мышлению.

Ну, и надо понимать, что в процессе психотерапевтической сессии заморачиваться на определение доминантности гемисфер не надо, да и не нужно, а универсальными средствами во все времена были и остаются техники, направленные на уравновешивание тонуса гемисфер.

Это прежде всего медитативные техники.

Ну, вот одной из этих техник мы пользуемся, она называется «дыханием мозга». Надеюсь, что на одном из Круглых столов мы сможем ее продемонстрировать.

Спасибо за внимание, будьте здоровы.

Андрей Калашников

Спасибо, Андрей Борисович, спасибо большое за Ваше сообщение, крайне любопытный взгляд, насколько можно работать с социальными запросами как раз методами уравновешивания активности различных полушарий.

Но я хотел бы отметить очень любопытный момент, который Вы озвучили. Это о том, что есть у наших клиентов: бывают правильные решения, и не правильные решения.

А почему, собственно. я обратил на это внимание? Потому что огромное количество психологов, особенно выросших в традициях гуманистической психотерапии, они считают, что психотерапевт или психолог-консультант не может решать за клиента, что для него правильно, а что — неправильно.

И на самом деле те специалисты, которые работают в других подходах, например, более директивных, они как раз разделяют Вашу позицию о том, как же мы не знаем, что такое правильно, что неправильно?

Мы знаем о законах функционирования психики человека. Они для всех людей одинаковы. И если человек делает что-то не так, мы, безусловно, можем опираться на знания об устройстве функционирования психики и естественно, рекомендовать определенные вещи, например те, что Вы сейчас рекомендуете.

Например, чтобы сгладить межполушарное взаимодействие, можно заниматься медитацией, то есть, в какой мере можно это расценивать это как некий совет и как некую такую директивность, потому что мы знаем, что медитация — она позитивно сказывается на межполушарном взаимодействии.

Андрей Борисович, я правильно Вас понял? Я правильно Вас озвучил, о чем Вы хотели сказать, когда говорили о правильном и неправильном?

Андрей Стрельченко

Андрей Сергеевич, не совсем.

Не совсем, потому что тот вариант, который Вы сейчас предложили, такая интерпретация, это — небольшая часть вот этой проблемы, связанная с тем. как функционирует наш мозг в процессе стрессового воздействия. И я не буду вдаваться в нейрофизиологические подробности, я остановлюсь больше на психотерапевтическом аспекте этой темы. Дело в том, что... Да, мы можем давать какие-то советы. Но эти советы, на мой взгляд, по крайне мере я придерживаюсь этой тенденции, они прежде всего основываются на понимании, должны основываться…

Да, это работает … Чтобы терапевт в процессе работы с клиентом показал: «Давай, сделай вот так вот».

«Это помогает? Работает? Да, если работает, давай, используй такую, такую технику»

«Да, есть возможность выбора, вся широта выбора перед тобой, но ты, пожалуйста имей в виду, что в этой широте выбора есть несколько каких -то направлений, которые на мой взгляд могут тебе помочь с большей гарантией».

То есть, это ничуть не ущемление свободы выбора, это просто расширение предложений.

Андрей Калашников

Это — расширение. Расширение поля выбора. Мы помогаем нашим клиентам осознать, какие выборы вообще у него в принципе существуют и помочь ему с помощью максимального осознавания этих выборов сделать правильное решение.

Андрей Стрельченко

И еще вот к этому. Опять же в условиях пандемии страха очень важно помочь понять человеку условно говоря структурировать свое мышление, дать ему некие реперные точки опоры с тем, чтобы он понимал: как происходит, что происходит и к чему это приводит. Уже это одно дает человеку большую определенность, ему становится уже легче.

Андрей Калашников

Спасибо, Андрей Борисович.

На самом деле мы видим, что есть уже определенные возражения и я не буду их озвучивать, потому что мы уже выбиваемся из формата, но суть их заключается в том, что не будет ли излишним осознавание в работе с нашими клиентами как то нивелировать работу с бессознательной его частью, потому что мы знаем, что люди понимают, как правильно им надо жить, что надо делать, но вот существует такая вещь, которая называется «внутреннее сопротивление», проявления различных бессознательных процессов, которые этот процесс нивелируют.

Самой элементарной иллюстрацией может быть «начну жизнь с понедельника», «брошу курить. потому что это вредно», «начну бегать по утрам, делать зарядку», такие простые вещи, в которых человек убежден.

Но когда наступает утро или понедельник, он делает так, как ему привычно.

Что вот по этому поводу? Можете краткий комментарий дать?

Андрей Стрельченко

Могу. Для этого существует так называемое психотерапевтическое сопровождение. Составляется контракт на изменение. Человек составляет контракт. Собственный контракт. Сам с собой. В этом контракте он прописывает то, что он хочет достичь и тот путь, который он хочет использовать и может использовать для его достижения. И в процессе последующих психотерапевтических сеансов мы смотрим, мы анализируем вместе с клиентом,

как продвигается он по пути достижения своих целей.

Андрей Калашников

Андрей Борисович, а вот этот контракт, он включает позиции достижения внешних результатов? Ну, вот, допустим, я сегодня стал бегать, или не стал бегать?

Или что еще это такое?

Андрей Стрельченко

Дело в том, что внешние изменения, они в обязательном порядке стимулируются какими -то внутренними изменениями.

Андрей Калашников

То есть, ты не просто говоришь: “Давай, составляй бумажку, и будет тебе счастье»? Ты сначала работаешь с человеком, и работаешь с его бессознательным?

Андрей Стрельченко

Пытаюсь сначала воздействовать на него, и воздействовать на его бессознательную часть. Есть много разных интересных техник, то же самое замечательное НЛП, эмоционально-образная психотерапия, ну, и так далее. Вы прекрасно это знаете, понимаете.

И это продвигает человека. Да, действительно это нужно. Это я могу сделать. Вот. Это, так скажем, некий такой толчок, такой вот первый шаг, который в дальнейшем поддерживается уже, мотивируется в процессе последующих психотерапевтических сеансов, о чем тут замечательно рассказывает Александр Лазаревич, о том, как надо мотивировать клиентов на очередные психотерапевтические сеансы.

Андрей Борисович, спасибо, все что Вы рассказывали в этом плане я помню и делаю.

Андрей Калашников

Спасибо, Андрей Борисович, за комментарий.

Виктор Кузовкин

Можно маленькую реплику?

Андрей Калашников

Виктор Владимирович Кузовкин, пожалуйста.

Виктор Кузовкин

В добавление к предыдущему докладу. Мы все время забываем про поведенческий подход. В нем великолепно разработан, например, метод самоконтроля по Альберту Бандуре, где как раз вот эти контракты и составляются, и выстраивается шаг за шагом изменения привычки. Не надо забывать об этом подходе. Тем более у нас в ОППЛ модальность появилась — поведенческая терапия, и хотелось бы, чтобы она начала работать, потому что в рамках данной модальности представлен ряд великолепных техник.

Спасибо.

Андрей Стрельченко

Спасибо. Совершенно правильно. Спасибо большое.

Андрей Калашников

Это был Кузовкин Виктор Владимирович, занимается он развитием в нашей стране направления консультативной психологии, и, соответственно, спасибо за Ваш комментарий.

У нас еще есть несколько докладчиков, есть еще несколько сообщений и, соответственно, мы двигаемся дальше.

Итак, Любовь Дмитриевна Битехтина, кандидат психологических наук, доктор философских наук, профессор, руководитель направления религиозно ориентированной психотерапии Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиги.

Любовь Дмитриевна, пожалуйста.

Любовь Битехтина

Спасибо.

Ну, я хотела сказать, что моя позиция связана с призывом Виктора Викторовича, чтобы мы откликнулись и выступили, высказав свое отношение и свое мнение. Я буду излагать не какое-то особое свое видение, какую-то концепцию, или еще что либо, да? А всего лишь реакция на то непосредственно, на что Виктор Викторович в прошлый раз делал сообщение о социальной психотерапии, различая два подхода: клинический подход в плане психотерапии и психологический подход.

И что в психологическом подходе для нас важно сейчас, и для Лиги. и так далее? Именно мы видим для себя здесь перспективу, видим для себя развитие и видим вызовы времени. И так как установка Виктора Викторовича Макарова была методологическая. системная, то в этом смысле я так и на это отвечаю, говоря, о том, чтобы создавалось новое направление, новый предмет, новый метапредмет. То здесь нам без системного подхода не обойтись, это когда создается и онтология, новые уровни разные, проработка различных инструментов, средств и так далее, не только психотерапевтических, но еще и методологических здесь необходимо и важно. И в связи с этим любая антропология, психология, все, что связано с человеком в плане человековедения, мы имеем лежащие перед этим философские предметы, И мы не просто работаем с тем, что вот есть социум, есть общество…эта социальность является для нас подходящей. Думаю, что это не так, потому что для нас является подходящим то, где непосредственно психотерапия. социальная психотерапия, если она на стыке с социальным, где она найдет … именно то, свое, ну, так сказать, малый клочок земли… Оттуда все начинается; с малого клочка земли будет идти освоение, дальнейший перенос этого опыта.

Поэтому вот этот момент, касающийся методологического понимания, связан с тем, что любой предмет независимо от чего, он связан с единицей анализа. ...Из этой единицы анализа можно строить и выстраивать акты, действия, ну все…

Поэтому в данном случае эта единица анализа — это не объект, это не мотив, это не направленность… Это — не результаты, которые мы будем получать. это — не изменения, которые происходят с человеком и так далее.

А что является единицей анализа? Переживание. И вот, Василюк стал рассматривать непосредственно переживание, и оно стало единицей измерения…

Говоря о каких то предметах, которые помогли бы нам в этом направлении — это и философия, антропология, обществоведение. религиоведение, психология религии, биоэтика, этика...все эти предметы, которые когда-то здесь нарабатывались. Но то, что непосредственно связано в данном случае — это работа с социумом.

И где же здесь в психотерапии мы можем найти ту единицу анализа, в которой это?

Я думаю, что это прежде всего область, которая называется коммуникация. Она уже здесь упоминалась.

Андрей Борисович говорил о коммуникативной депривации: эта область системная...Что мы делаем в этой коммуникации? Коммуникация — это прежде всего передача от одного к другому. Неважно, кто это: человек к человеку, группа к группе, государство к государству. Но это является той областью, в которой на самом деле осуществляется все, где проявляется социальная психотерапия.

Что же в коммуникациях является какими-то единицами?

Ну, например, Фрейд ввел, также, как Жанне… Они говорили, что травма, которая существует в человеке, прежде всего социальная травма, и прежде всего претендовали на эту социальность, поэтому книга с которой я познакомилась, готовясь к выступлению: Бурличук и соавторы, учебник по социальной терапии

Там разбирается как раз то, что вся психотерапия — это именно социальный подход.

Не клинический. Потому что травма, которая является единицей анализа в плане психодинамического подхода, она — социальная. Это — социальная травма. Потому что без социума, без оценки этого социума, без соотношения с социумом все будет не так — вплоть до сновидения.

Поэтому нам важно именно в этой коммуникации типы этой коммуникации. ее свойства, ее проявления, как она возникает, как умирает, за счет чего поддерживается, особенности, трудности ее проявлений, усвоение, но и главные функциональные вещи — это понимание, рефлексия переживание и текст, который передается от одного к другому, и насколько этот текст воспринимается. Любой текст — вербальный, невербальный… это информационное поле. Потому что для социальной психотерапии именно область информационного поля… Вот у нас в 2019 году был Конгресс ОППЛ, и от нас делалось сообщение от нашей секции о проблеме истины и лжи, о том, как создаются фейки, почему, за счет чего они возникают, почему они привлекательны, почему вдруг проблемы истины не волнуют сейчас человека, а раньше они волновали... А сейчас же совершенно неважно…

Как работают виртуальные механизмы, и как в этом виртуальном пространстве насколько мы можем быть адаптированы? Как американцы говорят: есть три уровня — уровень базовой личности, есть адаптационные свойства личности, а есть свойства экзистенциального характера, которые наиболее изменчивы, которые наиболее поддаются влиянию и они наиболее виртуально подходящи, наиболее летучи… Наиболее мнимы.

А базовые — вообще не меняются. на них никакой психотерапией нельзя подействовать… И что особенно важно — когда коммуникация переходит в общение. Когда осуществляется встреча и общение.

Спасибо.

Андрей Калашников

Спасибо, Любовь Дмитриевна. Правильно ли я Вас услышал, что Вы предлагаете рассмотреть возможную единицу анализа социальной психотерапии, это акт коммуникации?

Любовь Битехтина

Да.

Андрей Калашников

Если это так, тогда вопрос: «не можем ли мы тогда в таком случае столкнуться с ситуацией, что у некоторых наших клиентов будет в плане коммуникации абсолютно все прекрасно, а в плане социальной успешности будет все не в порядке, они как раз обратятся к нам с социальным запросом.

Любовь Битехтина

Я отвечу. Дело в том, что коммуникация как раз является социальной. Коммуникация имеет отношение к социальным, массовым явлениям, к тому. где непосредственно действуют масштабные какие — то вещи.

То есть если говорить с позиций духовной — есть личностное и соборное.

Если позиций научных — то единичное и множественное.

Есть индивидуальное, и есть коллективное.

Так что то, что Вы задаете — Вы говорите об индивидуальном.

И что значит быть успешным в коммуникации? Я вышла на митинг — я успешна в коммуникации?

Коммуникация — это прежде всего общение, это встреча, это то, что является критерием вообще психотерапевтического процесса.

А как работает коммуникативный акт? А работает он очень просто: от одного к другому.

…

Андрей Калашников

Любовь Дмитриевна, я Вас услышал, но все равно у меня лично возникает вопрос. Вот если люди вышли на митинг, они митингуют. они хотят всеми доступными способами донести что-то, некоторое сообщение некоему адресату. И в данном случае, вот Вы спрашиваете: ”А что может быть успешностью этого коммуникативного процесса”? Что касается успешности, вопрос здесь очевиден. Вопрос здесь не связан с тем, как они это делают. Вопрос здесь связан с тем, какой результат. Можно не выходить.

Возникает вопрос: что нам делать с теми клиентами, которые не могут добиться того общения в тех областях, которые для них жизненно важны?

То есть, наши клиенты. это люди, у которых не все хорошо в социальном плане. У них не все хорошо в социальном плане, и дело здесь не столь в их навыках коммуникации. сколько в том, что они не могу в своих актах коммуникации вписаться в социальное измерение, и, скажем так, максимально вписаться максимальным образом для себя, и в данном случае вопрос здесь не в том, что мы здесь пытаемся как-то наладить этот акт коммуникации в рамках процесса общения, если этого общения нет, У нас всегда же есть некий заказчик, носитель проблемы. И часто, очень часто тот, с кем он взаимодействует остается за скобками.

Если мы берем семейную психотерапию, очень часто бывает, когда один человек хочет договориться со своим партнером. а другой человек просто отказывается это делать.

Что нам делать в этом случае, что в данном случае мы будем рассматривать, что может быть этой единицей социальной психотерапии? В этом случае, если другой человек не идет на контакт?

Но это все вопросы, которые встают, и мы будем потом на них отвечать, а сейчас мы переходим к следующему нашему докладчику.

Виктор Макаров

Любовь Дмитриевна, Вы сказали, что люди пишут учебник по социальной психотерапии. Кто это?

Любовь Битехтина

Написали: Бурличук.

Виктор Макаров

Бурлачук. Он с Украины, Бурлачук, да. Спасибо. Спасибо большое, это очень важно.

Любовь Битехтина

Я хочу сказать анализ у них сделан такой хороший, смелый, но касающийся динамического подхода с точки зрения социального аспекта. А без социума это как бы и существовать не может.

Андрей Калашников

Спасибо, коллеги, есть ли еще у кого комментарии к выступлению Любови Дмитриевны? Пожалуйста, Андрей Борисович

Андрей Стрельченко

Любовь Андреевна, спасибо за Ваше выступление, мне оно очень понравилось, мне кажется. что действительно брать за единицу анализа социальной психотерапии коммуникацию это, наверное, правильный подход, и, наверное, имеет смысл различать коммуникацию внешнюю, межличностную и коммуникацию внутреннюю, внутриличностную. Потому что очень часто проблемы внутриличностного свойства связаны с нарушением этой внутриличностной коммуникации между субличностями человека. Спасибо.

Любовь Битехтина

Да. Спасибо, да.

Андрей Калашников

Спасибо, коллеги. если больше нет вопросов, мы переходим к следующему сообщению, его сделает Алла Ивановна Семенова, доктор наук, автор метода целебная творческая психолингвистика. Кстати, психолингвистика, то есть опять, наверное, мы услышим что-то про коммуникацию.

Она также автор техники Звуковая энергетическая гимнастика саморегуляции для детей и автор способа комплементарной дыхательной психотехнологии, автор пяти монографий на тему иммунологии, психотерапии, гомеопатии и педиатрии.

Алла Ивановна у нас живет в Австралии, у нас включение из Австралии, сейчас там глубокая ночь, поэтому пожалуйста, Алла Ивановна, слушаем Вас.

Алла Семенова

Концепция социальной психотерапии формируется на наших глазах в наши дни. Мы понимаем, что социальная психотерапия — это интегративный, многофункциональный, гуманистический социально-ориентированный метод, или, скорее даже направление психотерапии. Тут есть свои подводные камни и свои особенности. Одна особенность заключается в самом названии: «Социальная психотерапия». Дело в том, что мы можем говорить о социуме, о жизненном процессе, о житие человека, но человек, будучи в сфере жития в социуме находится еще в сфере индивидуального бытия. Его сознание пульсирует между двумя этими реальностями: житие, бытие постоянно. Интересно, что даже все русские сказки начинаются словами: «жил-был» или «жила-была». Две ипостаси и часто повествуют, как одно противоречит другому.

Особенность социальной психотерапии в том, что это комплексный метод изучения двух живых динамических систем, как бы двух живых организмов: социум и человеческая личность, каждая из которых развивается по присущему ему пути самоизменения, имея свой код для развития. чтобы помочь, надо выработать общую платформу их взаимодействия, а для этого надо понимать движущие ими духовные динамические силы.

Самая большая сложность социальной психотерапии в наши дни в том, что она должна научиться работать (об этом мы сейчас и говорили) не только с индивидуальным, но и общественным самосознанием. И это — в динамике формирования глобального информационного мира, в период смены кода человеческой цивилизации. Будучи включена в гуманитарный запрос человечества, социальная психотерапия изучает подлинную природу человека, движущие силы, исторические мотивы глобализации, направления изменений индивидуального и общественного самосознания. Она изучает жизненные позиции, духовное бытие человека в новом информационном мире, имеющем черты механистичности в связи с преобладанием в сознании социума силы искусственного интеллекта над естественным.

Социальная психотерапия имеет свою программу минимум и программу максимум.

Программа минимум — это лечение отдельных случаев.

А программа максимум — это все-таки профилактика, понимание причин нарушений и прогнозирование этого процесса. Это уже основано на научном и философском предвидении. Будучи социальной дисциплиной, она выделяет наиболее острые, ключевые проблемы времени. Главной проблемой времени является ложь, изменение сознания человека, которое может привести даже к конституциональному изменению вида человека. Имеет место симуляция, семиотизация бытия, подмена понятий о добре, зле и ненависти, уме, глупости.

Человек — существо, обладающее душой, связанной с душой мира. Ему нужна внутренняя убежденность в том, что мир упорядочен.. Это гарантия его самостояния.

Когда мы говорим практически о программе минимум и программе максимум, я связываю это с социальной психотерапией, начиная с детского возраста. Вот, я поднимала вопросы, как педиатр, о том, что в поликлиниках врачи участковой службы (это естественно, их этому не обучают) совершенно не знают и не понимают проблем психотерапии. В период активного развития психо-эмоциональная система детей остается без внимания. И поэтому, по моему мнению, в каждой детской и подростковой поликлинике нужен детский психотерапевт. Работы у него будет огромное количество, завал. Это важнейшая область работы.

Социальная психотерапия не может решать социальные проблемы общества путем политической борьбы, это не ее миссия, но она и не сводится к осуществлению контрольных функций, не может направлять всю энергию на борьбу с девиантным поведением и агрессией в общественном сознании. Она участвует в решении проблем разного уровня организации, с целью устранения устойчивых нарушений в работе социального организма.

Социальная психотерапия вносит изменения в методологию психотерапии. Говорили уже сегодня о том, что она рассматривает множественное психо-био-социо-духовное измерение человека, принципы, уровни самоорганизации: душа, тело, дух, универсальные природные связи. Она рассматривает картину мира человека в трех временах: от этнической памяти и коллективного бессознательного в прошлом, доверия к сегодняшнему дню, вере и устремленности в будущее, где тоже может быть поиск ресурсов для настоящего.

В индивидуальной и групповой работе она использует множественные психотехнологии для воздействия на сознание, психику, поведение с целью психологического и душевного оздоровления человека. Она обращена к творческой сущности человека, и значит, использует эвристический язык в работе со всевозможными методиками.

Социальная психотерапия ищет свой язык. Тезарус знаний о новых технологиях пополняется по трансмодальному принципу. В глоссариях разных модальностей психотерапии представлен их язык, способ описания и осмысления наиболее общих понятий о личности, сознании, бессознательном, самосознании, Я-концепции, универсальной и феноменологической картине мира, смыслах, ценностях жизненных процессах. Социальная психотерапия может использовать эти понятия для формирования своей философии и методологии при использовании метаязыка, аккумулируя накопленные в психотерапии знания.

Поэтому было бы полезно, с практической точки зрения, чтобы каждая модальность представила свой глоссарий, в котором изложила бы основные понятия, о которых мы обычно говорим в психотерапии. Тогда можно будет сделать какие-то обобщающие представления об обсуждаемом предмете.

Ну, в частности модальность целебной творческой психолингвистик и изучает язык в человеческом измерении, предлагает универсальный психолингвистический способ работы с сознанием живой, высокоорганизованной системой. Предлагает новую модель языковых игр в специально сконструированном, информационно упорядоченном пространстве психо-фоно-семантической азбуки, в живом действии, когда задействованы все сферы жития-бытия человека. В теории ЦТП рассматривает понятие о самоидентификации и самоорганизации человека, об информационно — энергетических био-эко-системах, сущностное понятие души, эволюционную мандалу как голографическую модель информационной самоорганизации, понятие о семиричной структуре сознания и творческом самосознании.. Языковые, психолингвистические и фоно-семантические игры — это королевский путь в бессознательное. Мы работаем со знаками, звуками, образами, символами. Хочу напомнить слова древнего философа Конфуция о том, что «миром правят знаки и символы, а не закон и порядок».

Как итог.

Социальная психотерапия — это философский. интегративный, транс-модальный и, может быть, транс-дисциплинарный метод — направление психотерапии.

Ее принципы включают философичность, эвристичность комплексный концептуальный мета-анализ. Универсальный язык живых систем осваивается постепенно и медленно содружественными научными дисциплинами. Разделительный вопрос в медицине: на что способен, чего заслуживает человек, как следует к нему относиться. Ориентировать его на закрытую адаптацию или открытую, за счет самоорганизации, обучать и помогать приспособительной перестройке и постоянно текущему жизненному процессу. За всем этим стоит системный взгляд на человека, вера и неверие в него, в его природные возможности, понятие о защитных силах самоорганизации. Психотерапевт, как исследователь, должен быть убежден в своих действиях.

И в качестве заключения: только милосердие к человеку, возвышение его духа и души, избавление от лжи оживит сознание и позволит восстановить веру в себя, любовь, как средство самоосуществления в социальном и универсальном мире. Мне очень понравилось, должна сказать. как Виктор Викторович сказал о том, что смысл и единица социальной психотерапии, к которой мы стремимся — это счастье. Счастье человека.

Спасибо всем.

Андрей Калашников

Спасибо, Алла Ивановна за прекрасный доклад. Есть у кого вопросы?

Я вижу, Виктор Викторович включился.

Виктор Макаров

Алла Ивановна, приветствую Вас.

Несколько лет назад я пытался заняться глоссарием психотерапии. То есть, разработать единый метод психотерапии, единый язык психотерапии. Я стал собирать языки модальности. В частности транзактный анализ там появился, в этом глоссарии, появилась трансперсональная психотерапия.

А Вы сказали: «глоссарий психотерапии», он что — есть такой глоссарий языков психотерапии?

Алла Семенова

Виктор Викторович.

Нет, такого глоссария нет, но я просто думаю, что если каждая модальность возьмет на себя труд (для себя самих, чтобы было ясное и четкое представление) и напишет свой глоссарий, пройдет по всем понятиям: сознание, подсознание, самосознание, Я-концепция, самость, личность и так далее, то наверное, потом будет очень интересно это проанализировать.

Виктор Макаров

Вот, хорошо.

Какое то количество модальностей это сделает. А потом — кто будет анализировать — ваша модальность?

Алла Семенова

Анализировать будете Вы, могут многие. Если в этом нужно мое участие, я бы с превеликим удовольствием это делала.

Виктор Макаров

Спасибо, спасибо.

Андрей Калашников

Спасибо большое, Виктор Викторович, на самом деле то, что Вы предлагаете по поводу глоссария — это крайне важная вещь, потому что данная работа. безусловно, может объединить всех профессионалов, потому что в итоге мы все начнем говорить на общем языке и это во многом поможет снять нам множество противоречий, .сопротивлений.

Хорошо, друзья. Кстати, Алла Ивановна, Андрей Борисович, продолжая дискуссию прошлых конференций, у Вас спрашивает: «удалось ли Вам ознакомиться с книгой Биркина: «Код речи»?

Алла Ивановна? Смогли ознакомиться?

Алла Семенова

Я смотрела в интернете, но там было достаточно коротко. Книгу я не нашла, чтобы прочитать книгу. Но ознакомилась, конечно, конечно. Вы мне это подсказали и я посмотрела. Но, понимаете, мне сейчас, когда я готовлю такой материал, статью по языковой психотерапии, приходится много читать о языке, о речи. Множество исследователей этим занимаются. Мне кажется, что все бросились сейчас на изучение языковой системы.

Любовь Битехтина

Я могу вопрос задать?

Алла Семенова

Конечно.

Любовь Битехтина

А вот Вы говорите: «языковые игры» — это Вы относите к Витгенштейну, который вот водил это понятие или Вы имеете свои как бы коннотации?

Алла Семенова

Свои коннотации. Конечно, я начинаю обсуждение предмета с Витгенштейна, с его лингвистического поворота в философии. Он говорил, что языковые игры — это все виды деятельности, сплетенные с языком. В интерактивных играх он использовал разные формы жизни, сцены, акты. Мы в языковых играх используем разные языковые модели и работаем с таким вечным символом, как живая азбука. При оценке феномена сознания мы используем психолингвистический и фоносемантический анализ.

Любовь Битехтина

А, да-да, Вы в прошлый раз делали сообщение, спасибо.

Алла Семенова

Да, это очень интересные две научные дисциплины. Я могу порекомендовать вам почитать книгу: «Основы психолингвистики» АН Леонтьева. Книга ясно написана.

Андрей Калашников

Спасибо, Любовь Дмитриевна, спасибо, Алла Ивановна.

А мы. если нет больше комментариев, переходим к следующему докладу, его сделает Словеснова Людмила Борисовна, руководитель ОППЛ г. Волгоград. Пожалуйста, Людмила Борисовна, слушаем Вас.

Людмила Словеснова

Здравствуйте, коллеги, рада вас приветствовать.

О чем я хочу сказать? Вначале общий такой экскурс по наиболее ключевым болевым социальным зонам Волгограда.

Первое, это страх. Причем, страх поменял свою направленность. Если вначале был страх болезни, о которой мало кто знал, и, более того, очень много было информации неприятной и противоречивой. Может быть, это и в других регионах страны.

Страх поменял свою направленность. Если поначалу боялись заболеть, то сейчас боятся остаться без профессиональной медицинской помощи.

Социальные основы этого страха в том, что система здравоохранения в Волгограде в глубочайшем кризисе. Не хватает врачей, медработников, работают в авральном режиме.

И на передовой сейчас, рядом с опытными врачами, студенты, в лучшем случае интерны, то есть, с чем они выйдут с этой работы, с какими навыками и с какими личностными обретениями, я вот, честно говоря не знаю. Возможно, это будут очень хорошие профессионалы, возможно...

Это первый страх. Страх не столько болезни, сколько оказаться без помощи профессионалов.

Периодически появляющиеся слухи о том, что в аптеках пропадают лекарства...

А второй такой уязвимый момент: это дети.

Школы продолжают работать. Но в таком режиме, достаточно авральном. Опять же, не хватает учителей, учителя болеют. Дети болеют. Но тем не менее школы как-то справляются с реализацией программы образования.

А вот второе образование, дополнительное образование: кружки, секции, что-то еще, то, чем дети были заняты во времена хорошие, сейчас этого нет, после школы приходят домой, а дома родители, которые на удаленке, и вот эта самая агрессия, конфликтность, она еще больше усиливается.

И активность переходит в онлайн… в том числе в родительские чаты.

И в родительских чатах происходят очень интересные вещи: в них выясняют отношения, какие — то вопросы задают, но самое страшное, это одна из трагических историй, которая произошла в городе, я думаю. что в России об этом знают, когда конфликт, рядовой конфликт в родительском чате завершился убийством одного из родителей. Отец молодой погиб в результате этого конфликта, который вышел уже из родительского чата.

Это вторая такая достаточно болевая зона.

И третья, по сути дела основная.

Это кризис власти, который как раз и порождает эти социальные проблемы. Когда есть недоверие, абсолютное недоверие, скажем, властным структурам. Потому что те указы и законы, которые издаются, они очень часто приходят в противоречие, особенно яркое противоречие … наглядно в Волгограде. Политика двойных стандартов, когда о социальной дистанции думаешь в переполненном транспорте.

Я не буду вдаваться в перипетии властные, но то, что потеряно доверие к властям, это однозначно.

И, наверное, одна из ключевых позиций, это вот такая дискриминация по возрасту.

А когда говорят с одной стороны с псевдозаботой, что в возрасте 65+ надо самоизолироваться…

И я с таким юмором отношусь к своим студентам, которые мне звонят: «Людмила Борисовна, ни в коем случае не выходите, сидите дома».

Я — «Неужели вы думаете, что я за столько лет своей жизни не обрела способности заботиться о себе»?

Ну, уж если такое постановление, 65+ сидеть дома, но ведь системы волонтерской помощи то нет. И ведь весной шла речь, чтобы волонтеры, социальные работники приходили к людям, но сейчас такой системы нет. Получается такой разрыв между благими пожеланиями на практике.

Вот вкратце о том, что происходит в Волгоградской области.

Как живем мы, наше психотерапевтическое и психологическое сообщество города Волгограда? Могу сказать. что у нас были две серьезных потери для нашего сообщества профессионального, которые оказались знаковыми. Первая потеря это — Ильдар Мухамеджанов, яркий очень. самобытный человек, харизматичный. По сути дела с него начались в Волгограде расстановки...

У него был авторский стиль очень интересный.

И вторая потеря — Татьяна Юрьевна Андрущенко, декан факультета психологии нашего педагогического университета. По сути дела она этот факультет и создала, поэтому для практической психологии Волгограда это две очень серьезные потери.

Я думаю, эти серьезные потери несут в себе глубокий смысл — каждый, кто как-то был в круге этих личностей, взял на себя некую задачу продолжения. И если людей помнят, их дело продолжается. И, кроме того, обязательно должна произойти перемена, непременно ситуация должна измениться к лучшему.…

То есть, это обретение нового смысла. И нынешнюю ситуацию я воспринимаю, как возможность. Возможность проявления, возможность новых способов отношения к жизни и даже возможность нового отношения к тем глаголам, которые используются в социуме.

А какие слова используются в социуме?

Ну, на Западе это локдаун, у нас это — социальная дистанция, маски и еще один глагол, который по сути дела является ключевым — это: «заразиться». Глагол очень емкий, я сама на себе ощущаю периодически его влияние, когда, входя в транспорт, на попутчиков смотрю с опаской — вдруг он заразный.

Вот, я категорически против использования этого глагола, тем более что по сей день нет абсолютно точной информации, о том, как все-таки возникает это заболевание. То есть, я говорю: «человек заболел». Просто — заболел, неважно, заразился, не заразился.

Бывали такие случаи — люди сидели в изоляции, вообще уехали за город и в общем-то заболевали. Контакты были минимальные, но тем не менее, такие вещи случались.

То есть, это возможность хорошо почистить свой словарный запас.

Второе. Как живет наше региональное отделение.

Коллеги работают, в основном, онлайн.

С сентября 2020 года реализуем добровольческий проект «Психологи медикам». Программа создана по инициативе Волгоградской областной ассоциации медицинских сестер и реализуется объединением специалистов организаций: АНО «Лидеры перемен, ВРО ОППЛ, Поволжское представительство международного союза сказкотерапевтов и других.

На данный момент участие в онлайн сеансах принимают медики Волгоградской области, Саратовской и Самарской областей.

3 сентября у нас был первый открытый эфир для медиков, в том числе для тех, кто работает в красных зонах.

И 2 раза в неделю, среда и четверг — наши дни, когда мы общаемся в течение часа с медработниками. Что произошло сейчас?

Потихонечку ситуация меняется в здравоохранении.

Судя по обратной связи, которую мы получаем от организаторов здравоохранения, проект востребован, медики отмечают улучшение своего состояния.

Социальная психотерапия, о которой мы говорим, она прежде всего, должна быть на рабочем месте, или у человека дома, тем более практически мы все живем в онлайн-пространстве, нам надо признавать очевидность. И вот это как раз одна из возможностей, которая представляется этим нелегким периодом времени.

Пожалуй, на этом я завершу, спасибо за внимание и я желаю всем здоровья.

Андрей Калашников

Людмила Борисовна, спасибо Вам за доклад, крайне интересный, потому что для нас важно, что на самом деле мы практически делаем в качестве психотерапии.

Что мы именно делаем.

То есть. рассуждать о теоретических основах мы все можем.

А людей, которые могут сказать, что мы сделали вот это, вот это — это дорогого стоит, поэтому спасибо Вам за Ваш доклад,

Очень рад, что Вы выступили, и для меня очень важной была в Вашем докладе Ваша фраза о том, что «я могу о себе позаботиться».

Я подумал, что вот способность человека о себе позаботиться независимо от того, какая социальная среда, как она меняется, насколько она враждебна к человеку, это и может как раз являться целью социальной психотерапии и нашей собственной работы.

Виктор Викторович, мы уже завершаем, возможно, Вы скажете пару слов в качестве завершения.

Пожалуйста, Виктор Викторович.

Виктор Макаров

Ну, что?

Ситуация, которая нам описана, она близка к тому, что мы знаем о том в других городах миллионниках, вот, ...ситуация тяжелая, Члены Лиги активнейшим образом работают, вы знаете, и как волонтеры на своих рабочих местах, и если говорить о памяти, с чего начала Людмила Борисовна, мы начинаем публиковать мемориальный список психотерапевтов, погибших в борьбе с пандемией.

Обратитесь, пожалуйста, к Приходченко, она пришлет вам…

Вот, по этой формочке мы будем публиковать, и материал будет у нас на сайте, в наших изданиях, так мы запомним тех коллег, которые погибли в борьбе с Ковидом.

Прекрасный Круглый стол, мне все очень нравится, много новых мыслей, и если кто желает сейчас еще что-то сказать, это можно сделать.

Я хочу напомнить, что нужно назвать себя, потому что Круглый стол будет публиковаться.

Если кто желает, можно еще сказать, или будем уже подводить итог.

Андрей Калашников

Спасибо, Виктор Викторович, я вижу Андрей Борисович включился. Уважаемые коллеги, большое спасибо за доставленное удовольствие Вашими выступлениями. Я хотел бы обратить внимание на ту тему, которая у нас поднялась после выступления Аллы Ивановны о создании глоссария нашего психотерапевтического, я думаю, эта работа действительно очень важная, она поднимет на очень такой хороший достойный уровень нашуу организацию и …

Мы можем очень хорошо в этом плане заявить о себе.

Большое спасибо.

Любовь Битехтина

Можно я скажу?

Андрей Калашников

Сейчас, минуточку. Александр Лазаревич включился, потом Вы.

Пожалуйста, Александр Лазаревич.

Александр Катков

Ну, я еще раз хочу сказать, что с моей точки зрения. главный тезис, который , так сказать, нужно в массы вносить, это отличия социальной психотерапии от клинической, и на этом направлении во всех … надо бы сосредоточить свои усилия.

Андрей Калашников

Спасибо, Александр Лазаревич.

Любовь Дмитриевна, пожалуйста.

Любовь Битехтина

Спасибо. Я хочу утешить Калашникова.

Потому что я хотела сначала сказать о том, как я готовилась, но я этого не сказала, а сказала только свое видение, да?

Так вот, посмотрев в словаре, вот что я прочла, что социальная психотерапия — это совокупность методов, что и мы говорили в самом начале, что это совокупность методов через социальные мероприятия. Весь комплекс социальных мероприятий ориентирован на личность, нуждающуюся в помощи, это и профилактика, и адаптация. и стимуляция ... социальной активности пациента.

И что было здесь для меня очень интересно? Это, кстати, словарь не теперь, а советский еще.

Это в медицине входит реабилитационный период больного, различные множества всяких направлений здесь вообще как бы вот действует. Это и терапия средой, терапия занятостью, и лечебная физкультура, и трудотерапия.

Короче говоря, это реализация в коллективной среде и взаимодействия людей в группах как в среде обитания, повышения их качества природного, рабочего, вообще всякого.

А целью является создание благоприятного психологического климата через формирование микроструктуры среды, человека, группы...

И здесь действует теория занятостью, культурная теория, все виды мероприятий, лечебная физкультура, трудотерапия.

Это образ Я, его понимание и налаживание социальных связей.

Ну, вот так вот.

Алла Семенова

Можно реплику?

Андрей Калашников

Пожалуйста.

Алла Семенова

Любовь Дмитриевна, то, что Вы сейчас сказали, просто на душу ложится, это очень хорошо. Но... Вы сами сказали, что это относилось еще к советскому времени. Боюсь, что сейчас, сейчас ситуация сложнее, и атмосфера имеет, конечно, огромное значение. То есть, окружающая человека среда изменилась. И поэтому изменился и подход к социальной психотерапии.

Любовь Битехтина

Да, конечно. Я с Вами совершенно согласна. Я это для себя формулировала, как постановку проблемы.

Совершенно верно, спасибо.

Виктор Кузовкин

Мне можно?

Андрей Калашников

Спасибо, Любовь Ивановна. У нас сейчас Виктор Владимирович Кузовкин включился,

Пожалуйста, Виктор Владимирович.

Виктор Кузовкин

Уважаемые коллеги, я с большим удовольствием прослушал доклады, особенно высказывания Виктора Викторовича и Александра Лазаревича, они наталкивают на размышления, как сегодня было сказано, в области консультативной психологии, и у меня сейчас зреет такой вопрос, может ли психолог-консультант заниматься социальной психотерапией?

Наверное, может! Но вот насколько близки эти два вида оказания помощи, и насколько близки эти два вида профессии, где они будут пересекаться — психолог консультант и психотерапевт? Вот у меня такие размышления... И я вот сейчас, Виктор Викторович, размышляю над тем, чтобы сделать секцию консультативной психологии и психологического консультирования на Всемирном Конгрессе, и вот эти вопросы можна тоже туда включить для обсуждения.

Спасибо.

Андрей Калашников

Спасибо, Виктор Владимирович. Любопытный вопрос, связанный с тем, может ли психолог-консультант заниматься социальной психотерапией? Любопытный, потому что мне кажется, что тот стандарт, который мы и разрабатываем, он на самом деле и направлен на то, чтобы психолог консультант, он как раз и занимался социальной психотерапией в отличие от клинической психотерапии, о которой Виктор Викторович, в частности, говорил.

Ну, у меня другой вопрос возник: «Если социальной психотерапией психолог консультант может заниматься, возникает другой вопрос, может ли он заниматься лечебной физкультурой, необходимо ли его данную компетенцию включить в наш стандарт?

Виктор Владимирович, прокомментируете или нет, надо нам включать лечебную физкультуру?

Мне нравится, вот эта идея. Я когда работал в Первом Наркологическом диспансере в самом начале своей карьеры, я занимался физкультурой, но не знаю, насколько она лечебной была с наркоманами.

Я с ними бегал вокруг наркологического диспансера, а кто не хотел бегать, я с ними за ручку сам бегал. Поэтому я считаю, что я уже положил начало этому движению. Как Вы это прокомментируете?

Виктор Кузовкин

Да я… что здесь комментировать, если бы это приносило доход.

Андрей Калашников

Лишь бы это приносило пользу нашим пациентам. Но... доход это тоже важная вещь.

Любовь Битехтина

Я думаю, что лечебную физкультуру в первую очередь.

Виктор Макаров

Я считаю, что социальная психотерапия значительно ближе к психологам, чем клиническая психотерапия.

Потому что клиническая психотерапия основана на языке болезни, Психологи не обучены этому языку. Поэтому психологов психотерапевты видят только в виде только помощников. Социальная психотерапия основана на языках, которые и создали психологи в основном. Но и врачи тоже, конечно.

Поэтому социальная психотерапия для психологов значительно ближе, чем клиническая психотерапия. И, вообще, может быть такая дискуссия, для кого она ближе, для врачей или для психологов.

То есть, я считаю, что психологи могут заниматься социальной психотерапией, получив определенную подготовку. Спасибо.

Андрей Калашников

Спасибо, Виктор Викторович, но в таком случае, если развивать Ваше представление о социальной психотерапии, возникает вопрос: «Могут ли сами медики психотерапевты без должной подготовки в области социальной психотерапии заниматься ею»?

Как Вы сказали, у нас разные парадигмы, Есть парадигма болезни, есть парадигма здоровья, но есть у нас и другие парадигмы.

Виктор Макаров

Врачи психотерапевты, занятые клинической психотерапией, не могут заниматься социальной психотерапией без соответствующей подготовки. Потому что языки разные. Разные.

Врач психотерапевт может быть подготовлен в одной из модальностей , не клинической модальности, ну, там в Гещтальт-терапии, или в Поведенческой терапии и заниматься социальной психотерапией.

Здесь же все понятно: профессионал может заниматься тем, где он получил образование, которое он может доказать.

Доказывается обычно дипломами или сертификатами, дающими право на определенную практику. Вот и все.

Андрей Калашников

Спасибо Виктор Викторович.

Андрей Борисович хотел включиться.

Андрей Стрельченко

Виктор Викторович, у меня вопрос.

Скажите, пожалуйста, что мне делать, когда ко мне обращается врач-психотерапевт с просьбой провести бизнес-тренинг по эффективным коммуникациям?

Виктор Макаров

Вы бизнес-тренингам обучены?

Андрей Стрельченко

Меня никто не учил формально, я самоучка.

Виктор Макаров

То есть, тогда говорите: «Я могу провести бизнес-тренинг, как самоучка». Потому что перед тем, как выбрать человека, который будет что-то делать, изучают его профессиональное резюме. Вот, в Вашем резюме про бизнес-тренинги написано?

Андрей Стрельченко

У меня опыт проведения бизнес-тренингов, наверное, лет 15.

Я провел больше 300 бизнес-тренингов.

Виктор Макаров

Отлично. Отлично. Но Вы — самоучка.

Талантливый самоучка.

Андрей Стрельченко

Но...Формально я не имею права это делать, так?

Виктор Макаров

Но формально Вы не имеете права делать это, потому что не можете подтвердить. Сегодня наша страна четко повернулась в эту сторону. Любой участник может предъявить Вам претензии, что Вы не являетесь профессионалом и делаете от себя лично.

Если Вы вначале тренинга говорите: «Уважаемые коллеги, уважаемые участники. Я 15 лет провожу тренинги. меня этому никто не учил, я научился этому сам. И они соглашаются».

Все. И у нас запись об этом есть.

Почему я об этом говорю?

Здесь вначале присутствовал Владимир Юрьевич Слабинский. Он хорошо скажет, сколько пошло сейчас жалоб. А многие жалобы связаны с тем, что тренер и участники не заключают договор, ни устный, ни письменный. Вот.

В начале тренинга всегда нужно заключать договор, письменный или устный.

И все, и делайте все, что Вы желаете.

Андрей Стрельченко

Понятно.

Андрей Калашников

Я могу, наверное, дать комментарий Андрею Борисовичу и как то успокоить его. Потому что на самом деле такой профессии, как бизнес-тренер, нет.

Ну, скажем, всякие недобросовестный персонажи пытаются как-то превратить бизнес-тренинг в профессию, но на самом деле, что такое бизнес-тренинг?

Там есть две части: что-то про бизнес, и есть что-то про тренинг. Поэтому есть очень большое число людей, которые занимаются тренингами, которые занимаются бизнесом. Они, естественно, могут проводить тренинги в том смысле, что они делятся опытом, они знают, как построить бизнес команды, они знают, как развивать бизнес и так далее.

И другая сторона бывает, что человек пошел на какие-то курсы, где учат методологии проведения тренинга. Тренер тренеров это называется.

И люди получают инструментарий, как проводить тренинги. Но в данном случае, если человек получил информацию, как проводить тренинги, остается вопрос: «А что, какие тренинги он будет там проводить»?

Наверное, он может проводить только те тренинги, в которых сам компетентен.

В данном случае у нас так стоит ситуация, когда люди учатся коучингу. И они сами называют себя коучами. И тогда возникает вопрос: «Ведь, собственно, чему ты учишь»? Ведь коуч — это тренер. Ты тренер какой области? Здесь возникает вопрос. Просто коуч — я могу коучить абсолютно любых людей, в абсолютно любой сфере, при этом, не являясь специалистом.

Но что касается нашей профессиональной позиции, то это просто смешно.

Ты сначала должен стать сначала профессионалом в какой то области. А потом ты можешь заниматься и бизнес-тренингом, и коучингом и так далее.

Конечно, чтобы заниматься бизнес-тренингами, также как коучингом, существует определенная методология. Но которая никак не компенсирует собственные профессиональные знания того человека, который этими методами помогает другим.

Пожалуйста, Владимир Юрьевич, Вы что-то хотели сказать.

Владимир Слабинский

Очень короткую реплику.

Уважаемые коллеги. Сейчас действительно очень много жалоб, и Виктор Викторович это отметил, и я двумя руками поддерживаю позицию, которую высказал Виктор Викторович. Если нет специального документа, лучше об этом честно сказать и разделить ответственность с заказчиком. И я вот одно могу сказать, что точно также как сейчас разрабатывается стандарт «психолог-консультант», ведется работа над утверждением профессионального стандарта коуча и бизнес-тренера. Я знаю людей, которые этим очень серьезно занимаются. Я думал даже они быстрее успеют. Но теперь я вижу: «Нет, они отстают». Но это очень серьезная работа идет, и рано или поздно это может случиться, у них очень хороший материальный ресурс для этого. Поэтому превентивно и как действительно председатель по этике и защите профессиональных прав, я всем говорю: «Коллеги, лучше разделить ответственность с заказчиком. Меньше жалоб — всем лучше».

Андрей Калашников

Спасибо, Владимир Юрьевич, золотые слова.

Действительно, нам очень четко надо понимать границы своей компетентности и не вводить наших заказчиков в заблуждение.

Виктор Макаров

Андрей Борисович, я хочу сказать, что в первой половине 90-х и в конце 80-х я тоже занимался бизнес тренингами.

Андрей Стрельченко

Виктор Викторович, я это знаю, я иду по Вашим стопам, учитель.

Виктор Макаров

Но затем прекратил. Хотя в финансовом отношении это было очень интересно.

Андрей Стрельченко

Но это и продолжает быть интересным.

Виктор Макаров

Да-да, известно.

Успеха Вам.

Андрей Калашников.

Спасибо. Можно сказать, что любой психологический тренинг, любая психологическая группа, проведенная по заказу бизнеса, по заказу организаций может квалифицироваться как бизнес-тренинг. Но, это к слову, это в защиту Виктора Викторовича и Андрея Борисовича, что они не легитимно занимаются этой практикой, а на самом деле все очень легитимно , главное, чтобы человек, который занимается этой практикой был профессионалом в той области, в которой он, собственно, эти тренинги проводит.

Спасибо, друзья, на этом мы завершаем наш Круглый стол, я благодарю всех выступающих, благодарю всех, кто принимал активное участие, кто задавал вопросы.

Мы продолжаем серию наших конференций и пожалуйста, в трансляции в ютубе, которую вы сможете посмотреть в любое время, вы можете также оставлять свои комментарии и вопросы, которые мы будем собирать и использовать для планирования дальнейших наших мероприятий.

Всего доброго, до встречи

Виктор Макаров

Спасибо, Андрей Сергеевич за организацию, спасибо большое.