Путевые заметки XXIII экспедиции ОППЛ в Индию
Рубрика «О вкусной и здоровой жизни»
Магия цвета
Путевые заметки XXIII научно-практической психотерапевтической экспедиции ОППЛ в Индию
Духовность и медитации в Индуизме
Нью-Дели — Бхубанешвар — Пури-Стапара — Конарк — Нью-Дели
29 октября — 5 ноября 2016
Быкова Татьяна Михайловна,
врач-психотерапевт, Действительный член ОППЛ, г. Смоленск.
Заканчивалось лето. Уже перешли в воспоминания и ранние, на рассвете, поездки на археологические раскопки, с их встречами с увлечёнными своим делом людьми, впервые восстановившими водно-волоковый путь «Из варяг в греки» и оставшихся с нами участвовать в раскопках, с катанием на шведско-петербургском корабле «варягов», и сами эти Гнёздовские раскопы, давшие в этом году много новых сведений о жизни, бытоустройстве и местопредназначении одного из ключевых мест нашей Руси 9-10 веков. И уже брезжил впереди обычный ритм жизни: пациенты, семейные заботы. Уже углубилась я в распутывание клубков переплетений и перипетий человеческих проблем, судеб, несчастий, но в интернет-пространстве электронной почты появилось сообщение об очередной 23 экспедиции в Индию. Для меня это была бы четвёртая поездка! Конечно, на какие-то мгновения я задумалась о нужности и полезности такого повторяющегося путешествия. Но оказалось, что города Бхубанешвар и Пури совершенно неизвестны и непонятны мне. В предыдущих поездках места психотерапевтических исследований уже в своих названиях несли ощутимые образы, воспоминания, мысли. В первой экспедиции это были величественные Гималаи, имение и Институт Рерихов; во второй — Калькутта, Бенгальский заповедник с тиграми — людоедами; в третьей — Варанаси! Места, овеянные легендами и мифами, про которые знает почти каждый!
Вопреки своим правилам, — сначала увидеть всё самой, составить своё мнение, а затем знакомиться с исследованиями авторитетных людей и дополнять, перерабатывать свои впечатления, — я заранее порылась в публикациях об этих местах: «городах 1000 храмов»! Нашему сообществу очень нравятся храмы, мы часто испытывали необыкновенные ощущения, бывая в некоторых из них чуть ли не первыми «белыми», переступавшими порог. И окрылённая надеждами на продолжение приключений и предчувствием встречи с Индийским океаном, я с энтузиазмом занялась оформлением документов для поездки.
Белый и чёрный.
Итак, наступило время путешествия, которое для нас с другом начиналось с поездки до Москвы на поезде, и далее до Шереметьево. Утро встретило нас первозданно белым цветом везде! Мы готовились к 30-35 градусной жаре, а у нас в России в октябре — именно в эту ночь накануне отъезда, беспрерывно шёл мокрый снег. Наутро земля была покрыта настоящими сугробами высотой в 20-30 см. Не разобравшись сразу в их глубине я, выходя из дома, утопилась в снегу по колено. Пришлось маневрировать между лужами такой же глубины. Темных, чёрных вод луж на дороге было не так уж и много, но белый снег лежал повсюду! Он периной возвышался на земле, проводах, домах, превратив деревья и кусты в пухлые воздушные шары. «Белый цвет…как завершённость конечного пункта яркости» лета, очередного периода жизни. Путешествие начиналось с контраста. Причём «психомоторное положение, вегетативный тонус и психоэнергетический уровень» белого характеризуется отсутствием отношения к объекту или «недифференцированностью» этого отношения. Но и чёрный цвет ощущается как интактное, не вовлечённое Ничто. «Чёрно-белое» решение, принятое в лабильном состоянии, демонстрирует бесповоротность и может своей бескомпромиссной категоричностью привести к кризису, необдуманной, малоуправляемой разрядке. Но чёрный, как концентрическое сгущение, отражает агрессивное упорство, решение «сражаться», а белый, как эксцентрическое растворение, — бегство. И этот выбор происходит не в неокортексе с сознательным выбором и борьбой мотивов, а в филогенетически древних структурах головного мозга, в подсознательной работе лимбической системы. Белый снег, занимающий все пространство, был как tabula rasa — чистая доска, являл собой освобождение от препятствий сомнений, дающее свободу для множества возможностей. А в чемодане у меня лежала юбка чёрного цвета, которую я, непонятным для себя образом, выбрала из множества разноцветных нарядов!
Путь к Индии продолжался, а мои размышления ещё не были осознаны. Только нет-нет да всплывал в сознании вопрос: почему я выбрала чёрную юбку? Как я буду в ней ходить? Так с загадок и размышлений началась для меня «работа» Экспедиции души.
Зелёный Бхубанешвар.
А мы легко и быстро доехали до аэропорта, встретились с немногочисленными участниками экспедиции, по-настоящему ощутив, что они «дорогие», что встреча наша радостная и многообещающая, наполненная предчувствием совместных исследований миров внутри нас и вне нас. Как всегда, индийский ритм и стиль не вписывался в сознательное планирование цивилизованной жизни. Два наших опытнейших и продвинутых путешественника опоздали на самолёт, потому что с удовольствием угощались кофе в аэропорту! Но, так или иначе, мы все добрались в аэропорт Индиры Ганди, где у нас было совсем немного времени для того, чтобы перейти в другой терминал для внутреннего перелёта в Бхубанешвар. Международная часть аэропорта окружила нас знакомыми звуками неспешности, теплыми запахами города, дымком, смешанным с загадочными восточными ароматами, со степенными, сосредоточенными на своём мире индусами. И в моей душе сразу наступил покой.
Но Бхубанешвар оказался полной противоположностью предыдущим местам и состояниям. Он расположен в штате Орисса (индийцы называют его Одиша) на юго-востоке Индии в дельте большой реки Маханади, впадающей в Бенгальский залив. С санскрита «Маханади» можно перевести как «большая (главная) труба или энергия». Одиша — страна речушек, рек, озёр, равнин среди возвышенностей — Западное нагорье. Такое по-китайски звучащее название. Китайские философы описывали бы её как «Воды и Травы», «Речные заводи». Три четверти территории находятся на возвышенности в 900 метров над уровнем моря. Уже в 11 веке н. э. был известен храм Лингараджа, построенный на месте первого разрушенного храма, который возвёл в 6 веке царь Яяти. Он был сыном Нахуши, «легендарного предка богов и героев». От его младшего сына Яду, не согласившегося отдать отцу свою молодость, пошёл род Ядавов, в котором родился Кришна; род Пауравов пошёл от праведного сына Пуру, который одолжил отцу свою молодость. Через 1000 лет Яяти вернул Пуру молодость и передал своё царство. В этом роду появились на свет Пандавы и Кауравы — главные герои «Махабхараты» и битвы при Курукшетре. Сейчас в этом штате живёт почти 42 млн. человек. Они говорят на языке урья, непонятном для Аджида. Он их называл «другими». Народы этого штата считаются аборигенными жителями Индии (адиваси). В некоторые районы округа въезд туристам был разрешён лишь недавно.
И мы окунулись в это «другое». Там, наверное, как и всегда светило яркое солнце, кипела бьющая через край жизнь и все вокруг, каждое свободное от построек и людей пространство, было заполнено буйной зелёной растительностью! Суета аэропорта нивелировалась улыбками окружающих, радостными встречами родственников. Даже в деловитости служивых людей сквозило какое-то счастливое начало. Мы его разделили в полной мере, когда увидели наш роскошный отель Mayfair Lagoon! Он утопал в зелени ухоженных садиков, прудиков, уютных уголков отдыха. Все наши номера располагались на особых вторых этажах, куда вели отдельные закручивающиеся в раковины лестницы, на первых ступенях которых стояли традиционные керамические подсвечники. Подобные подсвечники — самые частые археологические артефакты, находимые в Петре — древнем городе идумеев и набатеев с XVIII по II век до н.э., расположенном в Аравийской пустыне за тысячи километров от Индии. Вечером первого дня эти подсвечники горели тёплым солнечным светом и указывали нам путь. Оказалось, что светильники символизировали индуистский праздник Дивали, который отмечался как раз в эти дни. Этот праздник и называется «ряд огней». Как водится, причин у праздника несколько: память об убийстве Кришной демона Наракасуры и день возвращения Рамы и Ситы в своё царство после четырнадцати лет изгнания. На второй день празднования Дивали проводится церемония сестёр, сутки голодающих для здоровья своих братьев. По случаю Дивали на полу в лобби отеля девушка с рецепции выкладывала разноцветную мандалу, вернее насыпала её песочком ярких красок: белым, жёлтым, фиолетовым, малиновым, синим, красным, чёрным, зелёным. Это был двухметровый 18-лепестковый цветок, в центре которого сидела жар-птица, расправив крылья.
Подобную мандалу перед храмом Шивы, располагавшимся у отеля, я заметила не сразу и смазала её край ногой. Храм располагался посередине большого вытянутого овального озера на островке, соединённом с зоной отдыха и плавательным бассейном красивым перешейком длиной 2 метра. Сам храм, сделанный в виде открытой воздушной беседки, а так же веселая дорожка, ведущая к нему, не были практически ничем ограничены и незаметно переходили в лужайки с шезлонгами перед плавательным бассейном. Я гуляла там вечером в полном одиночестве, сопровождаемая тишиной, кряканьем уточек в озере и плеском огромных красных и чёрных рыб. Но стоило мне нечаянно смазать край мандалы и подойти к беседке-храму в обуви, как тут же появилось множество людей вежливо попросивших меня снять обувь перед храмом. Повреждение мандалы, которую я заметила лишь наступив, нисколько не расстроило этих людей. Но нахождение в храме в обуви вызвало несказанный переполох! Некоторое смущение закралось в душу ненадолго. Впрочем, оно очень быстро сменилось безмятежной тишиной озёрных вод, садиков, наполненных разнообразными скульптурками, ремесленными шедеврами как прошлых веков, так и недавних лет, разноцветием птиц, то и дело садившихся на кусты и деревья садов. Кажется, целую вечность я ходила и рассматривала деревянных птиц Гаруду — транспорт бога Вишну, резные натуральные повозки, шкафчики, столики, кресла и многочисленные статуи и бюсты.
Особенно порадовало меня множество изображений голов и статуй Будды. Там были и китайские женские Бодхисатвы Гуаньинь — «Рассматривающая звуки мира, спасающая от мук и бедствий, прибежище прибегающих». Иногда её изображают с 4-8-1000 рук с 11-84000 ликами. На каждой руке у неё по глазу, чтобы одновременно видеть всех, находящихся в беде в бесчисленных мирах Вселенной, и спасать их этими руками. Была одна статуя особенно понравившаяся мне — Будда Авалокитешвара — покровитель врачевания с вишнёвой косточкой между первым и третьим пальцами левой кисти, которого особо почитают в Мьянме. Были в здесь и пузатенькие Будды будущего — Майтрея, и Будды японского дзена. Наверное, спокойствие скорее было навеяно желанным и знакомым «срединным путём». И может быть, это способствовало восстановлению здоровой физической формы (уезжала из России с симптомами ОРВИ).
А может так воспринимался зелёный цвет субтропической буйной растительности, который действует медленно, незаметно проникая в душу, дисциплинируя ум и тело, повышая концентрацию на себе, своих поступках, повышая уверенность и твёрдость в себе, неся спокойствие. Цвет этот не имеет привкуса радости, печали, страха. Внешняя уравновешенность скрывает заложенную жизненную возможность, силу жёлтого и голубого — двух противоположностей. Состояние равновесия сохранялось все дни, проведенные в Бхубанешваре. Зелёный цвет, превалирующий в пространстве, способствовал ожиданию самораскрытия, надежде, накоплению потенциальной энергии внутренних процессов, сохранял некоторую внешнюю статичность. Зелёный цвет действовал концентрически, помогал сосредоточиться на себе, более полно осознать себя вновь, почувствовать свою силу воли и чувство собственной значимости.
Пребывая в таком созерцательно-расслабленном состоянии медитативного отдыха, я, для подтверждения и внешнего, объективного положения вещей спросила у Виктора Викторовича: «А мы и завтра отдыхаем?». На что был получен спокойный ответ: «Мы начинаем работать уже сегодня»!
Лингараджа. Коричневый.
И мы отправились в город. Очень хотелось посмотреть на храм Лингараджа, посвящённый культу Шивы, построенный в XI-XII веке и занимающий 250 гектаров площади. Слово это переводится как «метка царя». Я знала, что туда не пускают европейцев, но хотелось надеяться на чудо. Его не произошло. Мы смогли лишь постоять на площадке, построенной англичанами, за стенами 2-метровой толщины. С её высоты открывался вид на квадратную площадку с изумрудной травой, которую окружали коричневые постройки храмов — 3 больших и много маленьких (по описаниям, их более 100). Самой высокой была башня в виде початка кукурузы 55 метров высотой — шикхара, расположенная над залом святилища главного храма. Ещё там есть зал для приношений, зал для танцев! Вся шикхара покрыта резьбой, украшена фигурами женщин и животных. На самом её верху — дискообразный купол, который держит ряд статуй львов — символов раджи Яяти. Внутри храма расположен образ Шивы — 8-метровый лингам из гранита, установленный в йони из чёрного хлорита (символе женского начала). Этот лингам наполовину принадлежит Шиве, наполовину — Вишну, поэтому его почитают и считают своим и шиваиты, и вишнуиты! Ещё в архитектурном комплексе есть храм, посвящённый жене Шивы — Парвати, и два храма в честь его двух сыновей. Один — слоноголовому Ганеше — покровителю учёных, мудрецов, пишущих людей. Другой — «сыну Картикее-Сканде, предводителю божественного войска». Про второго сына я слышала впервые.
Мы постояли на площадке, впитывая в себя зелень большого газона идеально ровной квадратной площадки и красно-коричневость зданий, прислушиваясь к своим ощущениям. Перед входом в главный храм стояла большая очередь людей. Сверху она выглядела как огромное пятно разноцветья. Как на полотнах Кандинского. Или кого-то другого из обычной, привычной жизни. Незыблемость и постоянство разбавились многообразием материальной, реальной жизни.
Первый вечер обратной связи и медитации подтвердил силу внешнего мира. Во время неё к нам неожиданно, по очереди пришли две женщины — хозяйка отеля и её помощница-администратор. Были они статными и статусными, красивыми. Нас угостили, как дорогих гостей, прасадом, водой. Было очень приятно вкушать индийские сладости и осознавать, что уютное, тонкое очарование отеля создано именно женщинами. А мы продолжали погружаться в мир нашей группы, обсуждая посылы каждого из нас, наши ожидания от экспедиции. Мы желали бы укрепить «уверенность, спокойствие, стабильность», «сохранять энергию независимо от внешних обстоятельств», «укрепиться, получить поддержку для выхода из провала, нести людям изумруд». В зелёном появился сине-голубой, неся желание свободы от покоя.
Так зелёный начал понемногу проявлять свою суть: единение жёлтого и голубого. Он ещё больше завладел нами утром во время занятий йогой и медитацией. В нашем отеле даже был большой стадион с прекрасным газоном. На специальном покрытии занималась группа индусов из 15-20 человек. Для нас тоже нашлись коврики, и мы смогли расположиться в отдалении. Мы занимались асанами на пружинящей траве, вдыхая её прохладу и наслаждаясь теплом воздуха. Мне казалось, что я вижу всё вокруг: птиц, бурундучков, слышу ветер, разнообразные отдалённые звуки города за высокой стеной деревьев. А Аджид говорил о тишине внутри нас, учил выдыхать через колено, руку. Удивительно, но получалось быть полностью внутри себя и растворяться в окружающем одновременно! А коричневый ещё только набирал своею полною силу.
Жёлтый и коричневый. Конарак.
Жёлтый цвет бесконечного света сопровождал нас в поездке по городу, при осмотре храма Лингараджа, Муктесвар Мандир. По территории последнего нам удалось походить. Рассмотреть его здания, зайти во внутренние маленькие помещения, построенные в VII-X веке. Этот храм посвящён Шиве и считается самым древним в Бхубанешваре. Там есть искусная резьба на каменных стенах — смешение индуистских, буддийских, джайнистских традиций. Храм посвящён Шиве. Его название переводится как «Бог, дающий свободу». Храм он построен из коричневого камня. А люди на его территории свободно купались, ныряли в храмовом длинном прямоугольном бассейне. Разговаривали, смеялись. Иногда поглядывали на нас без всякого удивления, хотя кажется, что в Бхубанешваре мы не встретили ни одного иностранца. Сами мы более пристально вглядывались в окружающее.
Нас ждал храм Солнца (Сурьи) — Конарк. Он находится в местности с таким же названием, которая описана в 1-ом веке н. э. в древнегреческом документе «Перипл Эритрейского моря». Там описывается порт Конарак — «угол солнца». Храм Сурьи в XIII веке построил царь Нарасимхадев I из lинастии Восточных Гангов, проживший всего лишь 28 лет (с 1236 по 1264 год)! Эта династия правила на земле Ориша с VII-го века и была уничтожена в 1425 году мусульманами. Известен даже архитектор — местный житель Садасив Самантарай Махапатра. Конарк является объектом всемирного наследия ЮНЕСКО. Когда-то он располагался на побережье Бенгальского залива, но за 7 веков залив сдвинулся на 3 километра к югу. Сейчас храм окружён высокими деревьями. Их посадили недавно, чтобы защитить от солнца древние постройки. Храм открыл для мира Васко де Гама — в заливе стрелки его компаса «перестали работать» из-за действия гигантского магнита на храме, который мореплаватель специально искал, пытливо исследуя аномалии на своём пути.
Уникальный храм остался от отдельного культа Сурьи, позже влившегося в индуизм наряду с другими божествами. Наш гид по храму являлся последователем культа Сурьи и самозабвенно рассказывал про храм целый день! Это если ориентироваться по моим внутренним часам и по полученной от него информации. Судя по всему, сооружение было грандиозным. Европейские моряки называли его «Чёрной пагодой», так как его 60-метровая башня (примерно 30-этажный дом) одиноко поднималась на каменном берегу и служила ориентиром для мореплавателей. Сейчас пагода разрушена, но когда-то лучи солнца проходили через колоннады двух стоящих впереди храмов и попадали в гигантский, круглый магнит, который отражал эти лучи, и наполнял всю округу жгучим светом Сурьи-Солнца! Причём солнце отражалось от 3-х металлических пластин по очереди: первое солнце — утром, второе — днём, третье — к вечеру. А этот уголок штата Оришы и так считается самым солнечным. А магнит, как водится, теперь находится в Британском национальном музее. Когда-то его поддерживали огромные и длинные металлические столбы квадратной формы. Сейчас они, распиленные, лежат во дворе архитектурного комплекса. В интернете сообщается, что столбы чудесные — в жару они холодные, а ночью в прохладе они становятся тёплыми. Мы, к сожалению, этого не знали, не потрогали их, и этот факт остался для нас загадкой.
На сайте «Мир чудес и Города Мира» мне попалась одна история о создании храма с объяснением, почему он появился в столь отдалённом и пустынном месте. Его построил просветлённый сын Кришны Самба, наказанный отцом проказой за то, что заглядывался на наложниц Кришны. Когда ситуация прояснилась — Самба попал в гарем случайно — Кришна смягчился: «Искупайся в океане и построй храм, тогда исцелишься». Самба так и сделал. От проказы он избавился, но крыша храма рухнула и он погиб.
Другую версию рассказал наш гид. Необходимость в «Кама Сутре» храма как в наглядном пособии существовала потому, что население в результате войны с мусульманами резко сократилось (этот период истории в Индии называется Калинга). Многие мужчины погибли, выжившие ушли в монахи, и возникла насущная потребность в улучшении демографической обстановки. Все способы и показывались на искусно вырезанных стенах огромного храма. А так же и способы сохранения здоровья, лечения женских болезней. Например, во время menzis вылизывание собакой спасало от инфекций. На всех стенах, обращённых к сторонам света, филигранно вырезаны огромные колёса — символы движения самой жизни, или колёса колесницы Сурьи, проезжающего по небу и дающего свет и тепло людям ежедневно. На западной стене есть солнечные часы, показывающие время по минутам. На восточной стене храма — панно, рассказывающее о Христе, Иудее. Вот и неслучайно вспомнились мне светильники набатеев! Чудесные совпадения ожидали меня ещё и в будущем.
В комплексе храма были помещения для молитвы, танцев, святилище. Они не сохранились. На отдельной площадке были огромный лингам Шивы и статуи 7 коней (7 дней), тянущих повозку Сурьи. Перед входом в главный храм справа сохранилась большая скульптурная группа со львом, сидящим на лежащем слоне — как напоминание необходимости оставить гордость снаружи храма. Интересно зачем? Все стены храма снаружи украшены более чем 1600 скульптурами. На верхних этажах — статуи Сурьи. Выражения его лица меняются в зависимости от времени дня — утром он благосклонен, а на западной, вечерней стене он разъярён: устал за долгий трудовой день.
Храмовые здания построены из коричнево-розового камня. На многих моих фотографиях этого места сквозь просветы между деревьями и колоннами, на свободных пространствах пробиваются косые лучи солнца, льющиеся с голубого неба, переливаясь радужными бликами; в небе летает большое количество коричневых стрекоз, а по зелёным лужайкам гуляют белые цапли. Так в нашей экспедиции закрепился коричневый, как затемнённый красный, несущий замирание, потерю активного импульса и наполняющий нас телесно-чувственным, инстинктивным, обращая нас к собственному телу, к «примитивной», простой жизни с теплом и уютом. Солнечность жёлтого цвета наполняла нас стремлением к друг другу, рассеивала наши силы в окружающем пространстве, наполняла потребностью свободно развиваться, изменяться, избавляясь от внутреннего напряжения.
От Сурьи цивилизации осталась одна методика, которую считают одним из основных брендов Индии. Визитной карточкой. Это упражнение Приветствие Солнцу — Сурья намаста. Мы всегда начинали с неё занятия на рассвете с доктором Аджидом Варданом Сингхом. Если я не ленюсь и делаю их утром перед работой, то весь день проходит энергично, на одном дыхании.
А мы продолжали экспедицию, и нас ждал голубой и чёрный.
Голубой океан и чёрный Джаганнатх.
Как ни нравилась нам зелёная тишина нашего отеля в Бхубанешваре, экспедиция продолжалась. Мы отправились в Пури, на побережье Бенгальского залива. Тёмным вечером мы приехали в отель. Океан лишь ощущался намёками неспешного прибоя, ветерком, весёлым гомоном многолюдья на берегу, но тёмная синь не позволяла рассмотреть что-либо. Наше нетерпение и предвкушение подкреплялось желанием посмотреть на грандиозный, покрытый тайнами храм Джаганнатх — одно из четырех святых мест, которые должен посетить каждый индус. Храм посвящён господу Джаганнатхе — правителю Вселенной. Другое имя Джаганнатхи — Пурушоттама, и город Пуру построен именно вокруг этого храма. Ещё один перевод этих слов означает «синяя гора», а город Пуру сверху имеет вид раковины — символа Вишну. Ныне стоящим храмовым зданиям, по свидетельству историков, около 2000 лет! В «Сканде пуране» приводятся сведения, что храм с установленными там божествами был открыт 153 400 000 лет тому назад. В нём живут три божества: лотосоокий Джаганнатх, его брат Балабхадра и сестра Субхадра. Внешне божества представляют собой этакие огурцы чёрного цвета без рук, ног, но с огромными, всёвидящими глазами (на картинках они похожи на глаза Кали из Калькутты). Они живут приблизительно 12 лет, а затем меняют тело. Они переходят в новые деревянные скульптуры, которые 21 день делают три старейших резчика одной из трёх храмовых семей. Им помогает 50 резчиков, держащих всё это время жёсткий пост и не покидающих 21 день пределы храма. В святилище новые статуи заносят три старейшины с завязанными глазами и обмотанными тканями с мантрами руками. В ночь перехода по решению правительства штата выключается освещение во всем городе. Считается, что если кто-то увидит переход, немедленно погибнет. Сейчас новые божества живут только первый год. Чтобы так произошло, нужно в полной темноте извлечь из старого божества набхи-брахму и переложить её в новое деревянное тело (которое достаточно высокое — несколько метров). Никто не знает наверняка, что это такое. Некоторые мудрецы говорят, что это голубой сапфир с выгравированной на нём Вишну-мантрой. Кто-то считает, что это кусок изначального Божества Господа Джаганнатха, или зуб Будды, или кусочек пупка Господа Кришны, оставшийся после его ухода из мира 5000 лет назад. Божества живут, и ежедневно им служит 20 000 человек. Их купают, 4 раза в день переодевают (самые нарядные одежды ночные), 4 раза кормят. Ежедневно еду для них готовят 150 поваров (всего их в храме 5000). Прасад из храма даже вылечивает все болезни. Эти сведения нам рассказал на вечерней встрече «главный» монах храма. Его семья испокон веков служит в храме. И сам он, будучи молодым человеком, имеет и жену, и годовалого ребёнка. Как это всё не похоже на наши православные монастыри. Но самое главное, что в этот легендарный храм нас не просто не пустили, а даже отказались хотя бы просто подвезти поближе. Мы увидели лишь далёкие очертания верхушки купола.
Для меня, наверное, это и был чёрный цвет. Монах, рассказывающий про храм, был одет в необычную тогу чёрного цвета с изумрудно-голубыми мелкими огурцами в ореоле жёлтого цвета. Как на полотнах Кандинского 20-30-х годов. Окончательное «угасание солнца, вечное безмолвие, … заключительная пауза без будущности и надежды» по цитате из Василия Кандинского.
Как и на тоге монаха, так и у Кандинского чёрный цвет, концентрирующий на себе, усиливающий глубокомысленные переживания, в Пуру окружён бескрайним голубым небом и океаном! И на фоне этого чёрного все другие цвета проявляют себя ярко и значимо. Может, поэтому мы смогли ощутить мягкость, свежее спокойствие голубого, пробуждающего в нас миролюбивую нежность, помогающего осознать удовлетворённость собой, почувствовать гармонию внутри и вне себя и оторваться от материального, устремляясь к духовному.
Мы много медитировали и думали, перерабатывая ощущения, неясные проблески в осознаваемые мысли, решения, поступки, каждый испытывая свой инсайт. Мы освоили новые техники, заметили и отработали более совершенные методики дыхания. Виктор Викторович рассказал про свои дополняющие разработки, которые сейчас помогают мне более действенно работать с пациентами во время медитации «Океан», и которые очевидны, но никак не приходили мне в голову самой. Нашей любимой медитацией в эти дни стала «Динамическая медитация в движении» — быстрая пешая ходьба по жёлто-коричневому песку вдоль набегающих волн Океана. Мы гуляли, растягиваясь длинной цепочкой, прислушиваясь к ощущениям, сосредотачиваясь на себе, растворяясь среди песка, голубизны ласковой воды. Вокруг нас было очень много индусов. Иногда мы были в отдалении от них, иногда рядом, иногда смешивались с ними. Но может потому, что они были «другие», «очень хорошие — духовные», как называл их Аджид, мы чувствовали себя комфортно в этом месте, испытывая полное приятие и теплоту к окружающему. Океан ласково переливался голубыми красками, журчал волнами. Волны его были ужасающе сильными, внезапными, сбивающими с ног. Мы, как и индусы купались по щиколотку, отдельные смельчаки заходили по пояс, но не более того! Аджид жалел, что его сыночка нет с ним. А то он привязал бы его длинным поводком: беги куда хочешь! Но только на расстояние страховки, для спокойствия папы.
И только Алексей — «дающий благо, оберегающий» — подныривал под волны и устраивал далёкие заплывы. Казалось, он нежится, как морской котик на волнах, и наслаждается своей силой. Во время обратной связи мы узнали, что это совсем не так. Была борьба, проверка себя. Однажды я увидела это своими глазами. Барахтаясь в воде по щиколотку, нещадно сбиваемая с ног бьющимися о берег волнами, трясясь от напряжения, чтобы не пропустить очередную сверх мощную и разрушительную волну, я увидела, что из глубин океана возвращается Алексей. Он легко перекатывался с гребня волны вниз и опять поднимался на верхушку очередной гигантской волны, приближаясь к берегу, где волны набирая силу, вспенивались и бурлили водоворотами. Мы с Ингой наблюдали за ним, стоя на берегу, и наше напряжение ежеминутно усиливалось в сто крат. Ведь мы знали, что эти волны преодолеть невозможно! И вот уже пройдена предпоследняя волна, и Алексей целую вечность был под ней, в морских глубинах, но наконец вынырнул на голубую поверхность. Он безмятежно и расслабленно улыбался. Мы выдохнули, переполненные счастьем — всё позади! И действительно, сзади накатывала огромнейшая волна, почти без перерыва, следом за предыдущей. Алексей всё улыбался и даже не оглядывался назад. Он смотрел только вперёд! На нас? И в то мгновение, когда волна уже могла накрыть, утащить его, он свободно и легко поднырнул под неё. Она не была неожиданностью для него! И когда он вынырнул из её объятий, на лице его цвела всё та же безмятежная улыбка спокойствия, тёплого приятия и поддержки! Он сочувствовал нам! И опять, как и по дороге в Гималаи, вспомнилось Блоковское: «…и всем казалось, что счастье будет, что в тихой гавани все корабли…». А когда Алексей подошёл к нам, у него не было никакой одышки. Только спокойствие. Всё обычно и привычно. Жизнь продолжалась. Правда, мы знали, что на берегу примерно в пятистах метрах от нас находилось ритуальное место кремации.
Озеро Чилика, дельфины Ирравади. Голубое и серое.
Но жизнь побеждала. Мы отправились в деревню Сатапара на озеро Чилика. Оно является самым крупным солёным озером в Азии. На самом деле это — лагуна Бенгальского залива, отделённая от него длинной песчаной косой. В озеро впадает множество рек, которые всё больше опресняли воду в озере и нарушали уникальную экосистему. Недавно был прорыт канал через косу, который соединил Бенгальский залив и озеро, и восстановил экологический баланс. В середине осени на озеро слетается множество птиц. Первыми прилетают наши сибирские птицы, потом — с Гималаев, Афганистана, Ирака, Ирана. Все вместе они зимуют на отдельном большом, специально отданном им острове! На другом острове стоит храм Сурье, в который на посвящённый ему праздник съезжается много народу. Но, главное — в этом озере живёт «самая большая достопримечательность водного царства», Ирравадский дельфин, относящийся к вымирающим видам.
Мы путешествовали по озеру много часов. Лодочка наша была тесная и маленькая. Солнце ярко светило над нами. Трещал мотор. Навстречу и рядом сновала целая флотилия подобных утлых судёнышек. Было утомительно и не очень уютно. Вода в озере имела неясный сероватый оттенок, как бы определяя границу между чем-то. Между нами или между нами и «ими»? Или между Солнцем и всем остальным миром? Казалось, что вокруг одно солнце. В этом я ощущала напряжённость. Но участники экспедиции с удовольствием знакомились с тайнами раковин-моллюсков. На одном из островков местные деловые люди нещадно разбивали на наших глазах раковины и извлекали из них то жемчужины, то какие-то прозрачные камни. Их можно было купить и хоть таким способом сделать гибель моллюсков в чём-то осмысленной. Я утешала себя тем, что дети торговцев сегодня получат на ужин рис.
Мы с Виктором Викторовичем купили угощение для дельфинов. Такие яркие фиолетово-малиновые шарики. Все руки от них у меня окрасились в этот цвет. Напряженность усиливалась мыслью: не отравятся ли дельфины этими яствами? Но когда мы, наконец, приплыли к месту их обитания, я почувствовала и озеро, и воздух, и людей и дельфинов! Я точно знала, куда кинуть угощение, куда смотреть. Я обращалась к ним с приглашением отведать угощения и показаться нам. Казалось, дельфины всё слышат и понимают. Я даже почувствовала, что им очень весело смотреть на нас. Они удивлялись нам больше, чем местные жители, которые в общении с нами всегда сохраняли невозмутимое спокойствие. Дельфины Ирравади оказались маленькими, 50-70 сантиметров в длину, серыми гибкими созданиями. Их мордочки были округлыми с заметными носами, сразу соединяющимися со лбом, и большими глазами. Они совсем не были похожи на черноморских крупных дельфинов с сужающимся в голове и хвосту туловищем, с длинным носом. Даже сейчас описывая их, я испытываю несказанное счастье! Подобные ощущения испытывали многие дети и взрослые, которые общались с дельфинами с лечебной целью или случайно видели их близко. И пятилетние ребята, и представители продвинутой молодёжи 20-30 лет не могли описать словами необыкновенные переживания от встречи с дельфинами. Я не могла понять, про что они рассказывали, пока не испытала это сама! Но, похоже, не все прочувствовали ситуацию схожим образом.
Но мы вновь стали единой группой во время прекрасного обеда в деревенском ресторанчике. По сути это была просто беседка, накрытая каким-то покрывалом с изумительным орнаментом в виде кругов голубых, жёлто-оранжевых тонов с зелёными веерами на тёмно-синем, почти чёрном, фоне. Мы отведали огромных, не помещавшихся в тарелки крабов, гигантских нежнейших креветок, горячих лепёшек. Было так вкусно, что мир вокруг перестал существовать.
Многоцветье Дели.
Но обычная жизнь потихоньку возвращалась. В Дели мы оказались в типичном индийском отеле. Мы погуляли в парке, осмотрели несколько современных храмов, построенных меценатами с размахом и шиком на больших территориях. Нас сопровождал брат Аджида — вайшнавский монах. Он знал ответы на все интересующие меня вопросы. Помог разобраться с пониманием того, как милая и заботливая Парвати является ещё и Дургой, и Кали. Оказалось, что к этому можно относиться как к ролям, субличностям, привычной психотерапии.
Вечером мы побывали на бесплатном публичном юбилейном выступлении замечательной танцовщицы Гиты и её театра. Большой зал был весь заполнен, люди сидели на приставных дополнительных стульях, на ступеньках в проходе. Публика была образованной и интеллигентной. Все танцы сопровождались духовно-философскими объяснениями. Движения танцовщиц были чёткими, выверенными, статичными как на барельефах храмов Одиши. А сцена то и дело распадалась на самые замысловатые и необычные цвета, удерживаемые в центре коричнево-золотыми и синими костюмами танцовщиц. В ритмах танцев были и старинные традиционные движения, и современная сценическая ритмика.
Так получилось объединить, интегрировать прошлое и настоящее, личное и объективное. Мы как индийцы, способные переработать старинные культы, богов, соединить их с современными потребностями, смогли интегрировать наши переживания во время экспедиции. Так замкнулся круг цветов, проделав психотерапевтическое путешествие «героя». Белый цвет чистого листа (начала) перетёк в зелёный, в котором мы сосредоточились на себе, накопили силы, почувствовали свою значимость и уверенность. Эти ощущения плавно перетекли в коричневое тёплое успокоение и обращение к материальному и физическому, давая ощущение твёрдого основания. Чёрный цвет Джаганнатхи был рядом. Так как его было не много, его категоричная оконченность ощущалась не приговором, а скорее окончанием, завершением, концентрацией на себе и началом нового этапа. И тогда мы окунулись в жёлтый солнечный свет с его радостью, энергичностью, потребностью развиваться свободно, замечая простор в пространстве вокруг нас. Мы обратились к окружающим нас мирам. И затем наступил черёд голубого, неся удовлетворение от чувства единства, наполняя нас любовью, доверием, желанием самоотдачи, стремлением быть едиными со всеми. Возвращаясь в Москву, мы опять попали в царство белого. И мы опять готовы начать новый этап своей жизни, опять готовы увидеть в белом все цвета, сокрытые в нём.
PS. В заключение хочу отметить помощь ресурсов, используемых в написании заметок:
- В. Кандинский, «Точка и линия на плоскости». Санкт-Петербург, 2001 г.
- В.В. Драгунский, «Цветовой личностный тест». изд. «Практик», 2007 г.
- Интернет-ресурсы: TripSoul, ayurtour, drimvoyage, indonet.ru, travel.ru, vita-schola.ru, википедия.
