РУБРИКА ОБМЕН ОПЫТОМ. ТТС больных шубообразной шизофренией вне шуба.

РУБРИКА ОБМЕН ОПЫТОМ

ТТС больных шубообразной шизофренией вне шуба

Калмыкова И.Ю., врач психиатр-психотерапевт, канд.мед.наук, ассистент кафедры психотерапии и сексологии ГОУДПО РМАПО, руководитель психотерапевтического реалистического Театра-сообщества.

Хочу начать с рассказа пациентки. «Когда отданы все крупицы боли, когда кажется трудным даже говорить и думать, когда хочется все-все забыть, и это вдруг получается! Вдруг появляется мир, в котором есть только одно сейчас, только лишь ты сама. В нем тихо. Покой. В нем нет птиц и их щебета, в нем нет других, в нем — пустота. Ни одного человека не прорывается сквозь броню этого мира, ни одного звука не может просочиться сквозь его стены. В мире страшно суровые законы. Страх! Страх! Страх! Вот что царит в этом мире. Глубокое забытье. Как будто никогда ничего не существовало, как будто не было ни прошлого, ни настоящего. Как будто не было людей. Как будто так было всегда.

Однако получается, что сквозь эту броню прорываются отдельные личности. Отдельные нагло-грубые или очень сильно любящие, но вместе с тем все также нежеланные люди. Они чего-то хотят, они просят или говорят. Они ждут определенных действий. Для них — будто бы ничто и не изменилось, будто бы и нет этого черепашьего панциря, будто бы даже не существует страусов и их «голова-в-песке».

И никому не понятно, что такое норка-берлога-домик-крепость, броня вокруг сердца, разума, через которую никому не прорваться... Да и надо ли...?

И остается лишь тупо существовать, не любя, не веря, не мечтая, нехотя и не стремясь ни к чему…».

Это был рассказ-описание пациенткой с шубообразной шизофренией своего психотического мира во время приступа.

Шубообразная шизофрения характеризуется психотическими приступами (шубами), разделенными ремиссиями. Приступы отличаются разнообразием остро и подостро развивающихся расстройств, в которых смешиваются маниакальные, парафренные, депрессивно-параноидные и другие чувственно-психотические мотивы с ощущением «иной реальности».

После отзвучавшего приступа (шуба) остаётся приглушённый страх того, чужого, не реального мира, который никому не понятен и не нужен. После приступа больные продолжают, в известной мере, благодаря обычно неполной критике к перенесённой острой психотике, пребывать в своём оторванном от реальности мире (с отвлечёнными размышлениями и необычным восприятием действительности). Подспудные воспоминания о перенесённом остропсихотическом приступе часто мучают больных, тягостно пугают и ухудшают качество душевной, духовной жизни вне шуба.

Многими авторами сегодня подчеркивается необходимость элементов психиатрического знания, образования психически больных для повышения качества их жизни, важность «оптимизации внутренней картины болезни», то есть достижения правильного понимания пациентом своих болезненных расстройств, что способствует ослаблению тревожно-неопределенного отношения к ним. Клаус Конрад считал, что очень важно объёмно представить себе шизофренический шуб, опираясь, прежде всего на самоописание больного, анализируя переживаемое им в шизофреническом приступе. Но многим шубообразным пациентам больно вспоминать перенесённую острую депрессивно-параноидную и другую психотику, тем более — рассказывать о ней. Это особая, деликатная тема. В беседе об этом пациенты делаются отстранённо-формальными, малодоступными. Поясняют, что при этом оживляется «то жуткое, что не способна вылечить психиатрия», «тот иной, потусторонний мир», «иное, зловещее, измерение», «небывало-дикий, космический страх» и т.п.

Наш вариант Терапии творческим самовыражением Бурно (ТТСБ), разработанный именно для больных шубообразной шизофренией вне шуба, включает в себя творческое исследование-изучение с больными разнообразных картин шубов (в том числе, их собственных перенесенных «шубных» остропсихотических расстройств). Делается это для того, чтобы научить больного не бояться вспоминать свои остропсихотические переживания, научить больного понимать известную художественную, философскую ценность того жуткого «потустороннего» мира, в который он, его словом, «скувыркнулся».

На занятиях больные знакомятся с творчеством знаменитых психотических душевнобольных (художников, писателей, композиторов, учёных прошлого), с творчеством, которое питалось перенесенной острой психотикой, благодаря которой оно и появилось (Ньютон, Врубель, Чюрленис, Стриндберг, Сведенборг, Кафка, Мусоргский и многие другие). На занятиях осторожно, деликатно объясняем пациентам, что творчество (тем более под защитой, руководством врача, под защитой предупреждающего острые приступы лекарственного лечения) может смягчать подспудно, остро давящую изнутри напряжённую память о той «жути», особенно если это творческое изображение, созданное пациентами, по возможности, одевает, преломляет эту «жуть» в сказочность. Психотика может дать творческому человеку такие бесценности, каких не сыщешь на здоровой дороге. После каждого такого занятия пациенты всё более убеждаются в том, что слишком много в истории духовной культуры человечества открыто, создано душевнобольными гениями и талантами и — именно благодаря их больной душе, её страданиям, которые посильно-стихийно лечились творчеством. Без этого невольного самолечения творчеством страдальцу трудно было бы выжить. Пациенты начинают понимать, что для уменьшения страдания от воспоминаний о психозе, — следует поучиться самолечению творчеством у знаменитых творцов, наших «братьев по болезни».

У наших пациентов постепенно появлялось активное желание попробовать уже лечебно-осознанно, целенаправленно идти этой же дорогой терапии творчеством, пусть даже самым скромным, но искренним творчеством, исходя из особенностей своей душевной природы, картины своего страдания, поначалу обычно подражая душевно, личностно созвучному творцу, дабы «не путаться в трёх соснах», не стремиться в творчестве, в жизни к тому, к чему мало предрасположен своими природными особенностями. Больные теперь сами начинают рассказывать о своей прежней тягостной психотике, пробуют и пробуют творчески помогать себе, подобно тому, как помогали себе созвучные им знаменитые творцы. Они теперь творчески смело изображают прежнюю свою «шубную» психотику (рисуют свои шубы, создают творческие произведения, в которых описывают переживания в шубе), делятся своими ощущениями о своём «пребывании там», подробнее осознают, что именно с ними «там» происходило.

Приведу несколько творческих сочинений пациентов с разными картинами приступов (шубов).

1. Я — исполин! Я — центр Вселенной! Я — генератор мыслей и идей!

Я выше всех, я стану непременно Сильней, умней и лучше всех людей! Но только вот следят за мной повсюду, Звучат, преследуют, диктуют голоса. Приходят, возникают ниоткуда. Нависла черным страхом полоса.

2. Боюсь! О, ужас! Подчиняюсь слепо. Бегу, но нет спасения нигде! Как дурно всё, кошмарно и нелепо, А голоса — везде, везде, везде!

3. Не знаю, это было, иль приснилось, А может в сказку вдруг попала я? Но только вдруг вокруг всё изменилось, Я в главной роли, хоть и сказка не моя. Иду по улице с друзьями,

И вижу вдруг, что вместо рук у них копыта, Острющие клыки торчат во рту у них открытом, По телу шерсть висит клоками. Вот лучший друг идёт мой — Коля….

Свиное рыло вместо носа, Он не в себе сегодня что ли? Об глаз свой тушит папиросу.

«Ты дрянь, ты грязь, ты просто шлюха, Ты проклята своей судьбой», — Шепнула мимо проходящая старуха, Тряся козлиной бородой. «Я знаю всё, о чём ты грезишь,

О чем мечтаешь день за днём, Ты в чудо, как ребёнок, веришь, Горя неистовым огнём».

Вокруг меня всё закружилось, Мелькают рожи, морды, рыло. В бесовский танец я пустилась, О всех и обо всём забыла….Но вот мой затрезвонил телефон,

Очнулась я…. Какой ужасный сон! А может сказка это или всё же быль? Всё улеглось, как в дождь исчезла пыль.

4. «Предчувствие Космоса». Поглощал яблоко за яблоком, пока не насытился. И вдруг мысль — «это эгоизм, так бездумно есть яблоки. Ведь это их звёздный час. Они созревали 5 месяцев, набирали силу». Взял очередное яблоко, перекрестил его, поблагодарил его за отдаваемые мне соки и со всем вниманием к нему начал потихоньку вкушать. Съев так три плода, интуитивно положил их «трупы» в отдельную кучу. Прошло полчаса. И вдруг эти огрызки привлекли моё внимание. Дикое изумление поразило — огрызки яблок, съеденных бездумно, были полностью коричнево-ржавыми. А те, что ел с полной осознанностью и благодарностью, оставались белоснежными. Ощутил единство с Мирозданием, которое продолжалось несколько дней».

5. Я невезучий, несчастный, Горе моё тяжело, Будто бы в схватке ужасной Срезали жизни крыло. И плакать больно мне — Не плачу я. И думать больно мне — Не думаю. Проходит, как во сне, Вся жизнь моя, Кляну я в жуткой тьме Судьбу свою.

В процессе целительного творчества острая психотика становится уже не так страшна, поскольку является «рабочим» материалом для творчества. И даже в мучительном шубе заветным пятнышком вспоминается наш психотерапевтический «оазис», и мелькает желание поскорее в него вернуться.

Таким образом, творчество под руководством врача, под защитой предупреждающего или хотя бы смягчающего новые острые приступы лекарственного лечения, может ослаблять, побеждать, смягчать подспудно давящую изнутри напряжённую память о «жути». Это и есть, словами М.Е. Бурно, «истинно душевная помощь», помощь творчеством, помощь, которую получает пациент вне шуба, но которая нередко поддерживает его светлой надеждой и в остром психотическом состоянии.