Мемориал. Памяти Чаргейшвили.

Мемориал

Памяти Юрия Прокофьевича Чаргейшвили

(1925-2014)

В 88 лет ушёл из жизни психиатр-психотерапевт, кандидат медицинских наук Юрий Прокофьевич Чаргейшвили. Он работал ассистентом нашей кафедры (кафедра психотерапии и сексологии Российской медицинской академии последипломного образования) со дня открытия кафедры в 1966 году и до ухода на заслуженный отдых в 1987 году.

Юрий Прокофьевич, наполовину грузин, наполовину русский, заражал своим жизнелюбием пациентов и слушателей Академии (в ту пору — Центрального института усовершенствования врачей). Рассказывал, к примеру, на занятиях врачам, как удавалось ему психотерапевтически помочь даже тяжёлым больным таким образом повернуться к бесценному нашему подарку — жизни, так приспособиться к её, в сущности, праздничной неисчерпаемости и красоте, что разительно смягчались депрессия, тревога, рассеивалось невротическое состояние. Помогал пациентам целительно рассматривать красоту ветки дерева, проникаться грустным сочувствием к дряхлому псу. «Великий психотерапевт — Жизнь!» — повторял он со своим милым грузинским акцентом, с изящной моложавостью, заключая эти жизненные психотерапевтические истории болезни.

В течение двух лет с 1973 года Юрий Прокофьевич работал в служебной командировке в одной из бедных африканских стран. Рассказывал, как не раз удавалось ему гипнотически помочь трудным больным к удивлению местных врачей, не знакомых с психотерапией. Предполагаю, что и там, в этой африканской стране, люди не могли не почувствовать живую чувствительную целебную тонкость его души. Помнится, он рассказывал мне, как читал там, в Африке, чеховскую «Степь» по-французски, и как живо и надолго передалось ему переживание Егорушки. Мальчик Егорушка, прощаясь, поцеловал руку отцу Христофору и заплакал, потому что в душе что-то шепнуло ему, что он уже больше никогда не увидится с этим стариком. «Ты понимаешь, — говорил мне, волнуясь, Юра, — вот чеховское это «никогда не увидится» и «заплакал», прочитанное мною впервые и притом не по-русски, так щемит душу до сих пор…».

В конце своей главы в «Руководстве по психотерапии» под редакцией профессора В.Е. Рожнова (1985) «Эмоционально-стрессовая психотерапия кардиофобий» Юрий Прокофьевич, вслед за профессором-терапевтом И.А. Кассирским, цитирует из курортного письма художника Левитана: «Здесь специалисты лечат сердце ваннами. Какой вздор! Сердце можно лечить только сердцем!»

В последние свои годы жизни Юрий Прокофьевич страдал тяжёлым сосудистым мозговым расстройством. Он жил один в квартире. Ему помогала приходящая женщина, социальный работник. Жена с болезнью Альцгеймера, тоже в тяжёлом состоянии, жила в специальном интернате. Юрий Прокофьевич обклеил стены своего кабинета множеством групповых фотографий, которые слушатели обычно дарили нам в конце цикла. На каждой были слушатели очередного цикла и мы, преподаватели, вместе с ними. Он называл мне радостно одних преподавателей, других уже не помнил. Оживился, когда рассказывал ему, как были мы вместе с ним на разных выездных циклах, как, например, по утрам когда-то ходили с ним по ессентукскому парку с множеством разноцветных соек на деревьях к источнику пить минеральную воду из наших фарфоровых поилок. Обнял меня на прощанье в надежде, что ещё как-нибудь приеду и тогда, может быть, даже погуляем.

Юрий Прокофьевич Чаргейшвили похоронен на Перепечинском кладбище в Москве. Участок 85.

М. Е. Бурно