Психология ненависти

Психология ненависти

Анастасия Долгошева

Источник: "Санкт-Петербургские ведомости".

Информационные войны доказали свою эффективность: как оказалось, не такой и фокус — натравить один народ на другой, хоть самый братский; не так уж мудрено расколоть общество не только в одной стране, в одном городе — но и сделать так, чтобы вчерашние друзья не подавали друг другу руки и родственники орали в телефонную трубку: «Ты мне больше никто!» Сегодняшние приемы психо — и политтехнологий наверняка войдут в учебники. Специалисты навскидку называют схематические различия, например, пропаганды американской и нашей: у американцев типичный маневр — сначала полтора года вещать, что у Саддама Хусейна есть ядерное оружие, и потом военное вмешательство в чужую страну «прокатывает» для американского народа как по маслу; а мы сначала рубим сплеча, а уже потом вещаем о том, как безусловно мы правы... Заседание клуба ученых и журналистов «Матрица науки» на тему «Социальные эпидемии XXI века» состоялось аж два месяца назад, когда все было куда спокойнее, — увы, актуальность сказанное не утратило.

Национальная травма

Американский психоаналитик, психиатр, советник нескольких американских президентов профессор Вамик Волкан утверждает, что все межнациональные конфликты развиваются по сценарию паранойи, — так он и сказал когда-то коллеге, ректору Восточно-Европейского института психоанализа Михаилу Решетникову.

— У человека появляется сверхидея, и его невозможно переубедить. Ни психологические, ни политические подходы не работают, — поясняет профессор Решетников. — С таким человеком должен работать специалист, который знает, как разговаривать с параноидным пациентом.

Волкан и Решетников вместе работали в постсоветской Нарве — пытались примирять русскую и эстонскую общины. По тому опыту Решетников вспоминает:

— Я скептически отношусь к возможности ведения примиренческих процессов в ходе войны. Пока не прекратились столкновения, пока не прошел определенный срок после взрыва ненависти, не получится ничего.

Профессор Решетников нередко приводит исторический пример того, что происходит, когда неосторожно оживляют национальную травму.

1389 год, битва на Косовом поле между турками с одной стороны и боснийцами с сербами с другой. Обезглавлен сербский князь Лазарь Хребелянович. Тело его похоронили, но мусульмане наступали, и сербы, уходя на очередные позиции, переносили и останки своего национального героя и перезахоранивали, пока, наконец, тело не упокоилось в Белграде.

В 1989 году Милошевич приказывает вернуть останки святого Лазаря в Косово. Их несут по стране, останавливаются в деревнях, проводят обряды с отпеванием. Лазаря вновь хоронят, на его памятнике дата: «1389 — 1989»...

— Это привело к смещению, к сгущению времени, — говорит профессор. — Сербы оказались как будто в 1389 году. И начали мстить мусульманам.

Теперь о наших делах.

В Советском Союзе, полагают эксперты, совершили большую политическую глупость, упустив из внимания психологическое состояние переселенных народов — прежде всего чеченцев, крымских татар. Такими же потерянными из поля зрения оказались для нас западные украинцы.

Границы России и Украины все время были подвижны. Россия вступала в войну с Польшей — вместе с Украиной; замирялась с Польшей — и отдавала Западную Украину полякам, и западные украинцы оказывались «быдлом» рядом с поляками-шляхтичами; потом приходили австро-венгры; за ними румыны, потом опять возвращалась Россия...

— Но вот в 1941 году пришли нацисты, которые сказали западным украинцам: впервые вы — единственные хозяева на этой земле! И созданная дивизия СС «Галичина» начинает вешать евреев, поляков, русских... После войны еще долго по лесам отлавливали 40 тысяч бандеровцев, которые остались на нашей территории. Публично расстреливали и вешали.

Выросли дети и внуки тех бандеровцев.

— Сейчас отыгрывается та историческая национальная травма. Если в истории народа есть травма, связанная с национальным унижением, с уничтожением соплеменников, то следующие поколения должны либо ее оплакать, либо ее пережить, либо отомстить. Но об этом обычно никто не говорит.

Безусловный элемент толпы

— Человек отличается от всех других живых существ тем, что его агрессию можно стимулировать промыванием мозгов, — говорит Решетников. — СМИ в массовом порядке транслируют убийства, агрессию, и тогда возникает комплекс «идентификации с агрессором». Если я буду агрессором, я не стану жертвой.

Обучающий аналитик Итальянского центра аналитической психологии Анжела Коннолли доказала в убедительном ряде исследований, что в отличие от прочитанного увиденное (в фильмах, теленовостях) делает зрителей соучастниками процесса. Вы видите расчлененку по ТВ — вы соучастник. Вы идентифицируетесь либо с жертвой, либо с тем, кто над жертвой. Это подталкивает ваш агрессивный потенциал.

Появляются «болезни, передающиеся информационным путем», — в пример обычно приводят случай, который и в Интернете уже не прочитаешь, он убран как нарушающий закон о разжигании межнациональной ненависти. Девочка в одной национальной школе заявила, что русские травят ее газом; это показали по ТВ; потом уже другая девочка в другой школе сказала то же самое... Газа не было, но раз по ТВ показали...

Ректор Международного института социальной психотерапии Александр Катков ссылается на исследователя Роберта Стернберга (он был президентом Американской психологической ассоциации): тот говорил о психологии ненависти, о том, какими способами она наращивается с помощью СМИ.

Специалисты могут на пальцах объяснить механизмы действия. Как говорит профессор Катков, первое, что нужно сделать, — дегуманизировать образ врага; выставить его существом, которому абсолютно не свойственно человеческое (отсюда взаимные обвинения в зверствах и варварстве). Второе — наращивать чувство злости и страха: они нелюди, а мы тут сидим, чаи гоняем — давайте соберемся с силами и уничтожим их! Почва подготовлена, дальше на этой платформе уже можно строить действия, которые раньше показались бы немыслимыми. Но теперь критика уже не работает, в головах программа: мы должны уничтожить их, пока они не уничтожили нас.

Проворачивать такое, конечно, много легче, когда имеешь дело с толпой. Еще Фрейд отметил: когда люди объединяются в толпу, происходит примерно то же, что при объединении множества клеток, — появляется новый живой организм. И толпа — «живой организм» довольно дрянного качества.

— В толпе резко снижается критичность восприятия, резко возрастает агрессивность, внушаемость и внутреннее ощущение мощи, — перечисляет Михаил Решетников. — Оказавшись в толпе, люди утрачивают свою индивидуальность и становятся (есть такой термин) «безусловным элементом толпы». И, как говорил Фрейд, человек в толпе спускается на несколько цивилизационных ступеней, приближаясь к стадии варваров: рубить головы, вспарывать животы. Кроме того, толпе свойственна жажда иллюзий, и, если появляется лидер, который хотя бы словесно удовлетворяет эти иллюзии, толпа слушается его раболепно.

Чтобы сложилась толпа, достаточно сделать так, чтобы каждый потерял свое личностное пространство — это пространство вытянутой руки. Поэтому 30 тысяч человек на Поклонной горе не толпа, а 30 человек в крохотной комнатушке — толпа, и, как показывают эксперименты, в ней, даже состоящей из интеллигентных и культурных людей, через полчаса начнется потасовка. Мы даже не представляем себе, насколько это просто.

Момент переключения

«У нас нет нормального идеологического обеспечения», — констатируют специалисты.

— Что такое идеология: это то, что сглаживает противоречия, — поясняет Михаил Решетников. — Когда и я, и олигарх, и бомж, и рабочий — у всех нас есть нечто общее, ради чего мы все живем.

Когда нет никаких объединяющих идей (а у человека всегда есть потребность в идентификации), возникает крайняя и самая примитивная форма идентификации, национальная. Или религиозная. И это отлично сочетается с «родовым мифом», который есть в каждом обществе, в каждой семье. Это когда выходишь в заплеванный подъезд и совершенно уверен, что заплевали его соседи. Ну не мы же! Ровно то же самое думают наши соседи о нас.

— Если что-то плохо, чего-то не хватает (воды, еды, земли, зарплаты), в этом должен быть кто-то виноват, — комментирует профессор. — Но виноваты никак не мы. И не мой народ. И тогда начинается поиск инородцев.

Но не каких-нибудь гондурасцев или бразильцев, они далеко. А близких, чтобы их можно было достать и наказать.

— Никто не заметил этого момента переключения: на Украине митинги были против Януковича и олигархов — и в один день обернулись против русских. Найден был враг, причем достаточно близкий, сосед.

Психологи не оставляют своим вниманием специфику отношений между близкими народами. Кто конфликтует на протяжении всей истории? Евреи и арабы — две ветви одного рода; армяне и турки (внешне вы их, возможно, не отличите друг от друга); Ирландия — Шотландия — Англия; испанцы и баски... В психологии это объясняют тем, что когда кто-то такой же, как я, но немного отличается, — это как бы карикатура на меня, любимого. И я этот шарж заведомо терпеть не могу.

Как говорят психологи, в том числе политические, если бы какой-нибудь государственный орган серьезно занимался вопросами социальной терапии, то никогда бы в России не «назначили» одним из важнейших государственных праздников 4 ноября. Особенно учитывая наши отношения с Польшей.

На каждую манипуляцию есть контрманипуляция

— Да, мы живем в информационном обществе и еще не очень понимаем, куда оно нас привело, — продолжает Михаил Решетников. — Человек склонен получать информацию в разжеванном виде, а кто ее жевал до этого и выплюнул в Интернет, его мало интересует.

То, что полит — и психотехнологи преуспели в манипуляциях, — понятно. Способны ли они преуспеть в обратном, в погашении конфликтов?

— К сожалению, в психологии и психиатрии очень мало методов возвращения этого извращенного сознания к адекватному восприятию действительности, — признает профессор Решетников.

По словам профессора Александра Каткова, технологии управления конфликтами на межличностном или на групповом уровне разработаны, но на уровне народов — пока не очень. «Но, наверное, будут развиваться, потому что задача — не свалиться в штопор, удержаться на краю, разойтись «по квартирам» и потом налаживать отношения».

— Если есть желание что-то противопоставить манипуляции, то на каждую есть контрманипуляция, — говорит Катков. — То есть в той же самой информационной среде должна появляться другая информация. Последовательно, по всем этапам: если происходит дегуманизация какой-то группы людей — нужно разъяснить, что группа очень неоднородная, что это, вы удивитесь, тоже люди, их просто повернули к вам темной стороной. И так далее. Это возможность остановить агрессию и начать диалог. Была бы добрая воля элиты — общественной, культурной, научной... На то она и элита, чтобы видеть дальше и понимать лучше, чтобы разворачивать ситуацию так, как это нужно народу.

Хотели бы вы перестрелять всех?

Вообще-то все межнациональные антипатии сейчас ложатся на богато унавоженную почву. Психологи, психиатры твердят о росте агрессивности, причем пугают уже эпидемическими процессами. Дескать, эпидемическую ситуацию констатируют, когда в некой местности рост некоего заболевания превышает обычный уровень в 1,5 раза, а последние 20 лет количество асоциальных поступков, преступлений, насилия во всех развитых странах выросло в среднем в 8 раз. Во всем мире растет численность правоохранительных структур.

В 2008 году наш ВЦИОМ задавал респондентам лирический вопрос: «Хотели бы вы перестрелять всех, из-за кого ситуация в стране такова, какова она есть?». Положительно ответили около 18%. В 2012 на тот же вопрос ответили «да» 34% опрошенных. Это, конечно, агрессивность потенциальная — но почему бы ей не перейти в «актив»?

Причем сама по себе агрессивность из негативного качества превращается в позитивное, в офисах учат: доклад надо читать агрессивнее, реклама должна быть агрессивной! Агрессивность растет, но это качество системное и потому растет не только в узких рамках (скажем, придумывания рекламы), а во всех направлениях.

— Эрих Фромм сказал, что для человека в отличие от всех живых существ характерны гиперсексуальность и гиперагрессивность, — комментирует Михаил Решетников. — Более того, человек по натуре хищник.

Но и это скорее комплимент, потому что хищник убивает, чтобы съесть, — человек может убивать и ради удовольствия. Единственное препятствие на пути нашего неуемного желания владеть, иметь — культура, говорит профессор. «Эта та медаль, на обороте которой написано «Страх осуждения социумом». Но чем больше запретов культуры отменяется, тем меньше остается страха перед осуждением. А сейчас в мире как раз «кризис современной культуры».

Болеем, болеем

Агрессии есть на чем произрастать. Зарубежная статистика докладывает об общемировой тенденции — росте психопатологий. По зарубежным данным (наша статистика пока несильна), количество психиатрических клиник за последние 20 лет выросло в 3 раза, количество госпитализаций по психиатрическим показателям — в 1,5 раза, количество амбулаторной помощи, оказанной психиатрическим пациентам, — в 5 раз.

Лечение очень дорогое, и, в частности, американские конгрессмены сильно нервничают: финансовые расходы на психиатрических пациентов за последнее 20-летие росли в 3 раза быстрее, чем расходы на всю соматическую медицину.

Согласно докладам ЮНЕСКО 2009 года и Европарламента 2011 года, количество лиц, страдающих психическими расстройствами и субклиническими формами психического расстройства (когда человек уже имеет признаки расстройства, но способен справляться сам), в Европе составляет... примерно 30% населения. Это 160 млн человек. Российские психопатологи называют цифры поскромнее: 10 — 15%, но и это — больше 14 млн человек.

По словам Михаила Решетникова, проблема в том, что тем огромным количеством людей, которые «справляются» со своими ментальными проблемами сами, никто не занимается. А значит, «ни один психолог не скажет, когда у такого человека произойдет социальная дезадаптация». Решетников называет эту проблему «проблемой субъектов высоких технологий»: не вполне психически благополучные могут быть операторами атомных станций, ракетных установок, подводных кораблей... И черт его знает, как такой человек себя поведет, когда жена бросит, или ребенок заболеет, или еще какое испытание. Норвежец Брейвик перестрелял больше 70 человек еще и потому, что человечество не оценило написанную им рукопись. Перестрелял — рукопись была переведена сразу на несколько языков.

— В последнее время все говорят о неком кризисе психического здоровья, — подтверждает Влада Титова, доцент кафедры психотерапии и психосоматики СПб государственного педиатрического медицинского университета. — Говорят о синдроме деморализации, который находят, по данным статистики, у 12% населения. Это постоянное напряжение, стресс, тревога, ощущение небезопасности, беспомощности. Мы живем в очень быстро меняющейся среде, каждый день на каждого из нас обрушивается огромное количество агрессивной информации, с которой люди просто не успевают справляться и адекватно адаптироваться.

Норма и не норма

Но с чего такие цифры? Может, это вовсе и не рост расстройств — просто, как в случае с другими заболеваниями, медицина стала чаще «отлавливать» то, что раньше не замечала?

— Есть социальный консенсус: что такое норма, что не норма, — объясняет Александр Катков. — В отношении психических, поведенческих расстройств эти критерии довольно простые. Есть международная классификация болезней, и если 3 — 4 — 5 и более признаков имеются — значит у человека есть расстройство.

Но есть и вопрос качества так называемого (термин не очень академический) психологического здоровья. Тут твердых критериев нет. «Нормой» считается — если человек, существуя в нынешних условиях агрессивной, в том числе информационно агрессивной, среды, способен удерживать хотя бы некий средний уровень устойчивости.

Еще бы понять, что такое «средний уровень устойчивости», но специалисты уверяют, что психология в принципе разобралась с критериями, которые характеризуют эту устойчивость. Утверждают даже, что если уровень устойчивости хотя бы «средний», то риск вовлечения в социальные эпидемии (наркотики, алкоголь, сектантские, экстремистские движения), то есть путешествие в очевидно патологический статус, у человека снижается как минимум в 2,5 раза.

Счастливцев, обладающих высоким уровнем устойчивости, всего 7 — 9%. Это не те, кому все по барабану, а обладатели как раз того, что называется «психологическое здоровье». Они не подсядут на наркотики, даже если все окружение дружно начнет «вкалывать»; они не подвержены оболваниванию и способны противостоять информационным атакам.

В отношении же обычных смертных специалисты, скорее, разводят руками: тут как с обычными болезнями — меньше их не станет, и наше спасение в том, чтобы укреплять иммунитет. Информационные накаты в ближайшее время не снизятся, так что спасение каждого в том, чтобы укреплять собственную устойчивость, способность противостоять, не вестись, не поддаваться. Короче, изо всех сил пытаться не быть болваном.

— Здравый смысл нам говорит: надо, чтобы рядом с подрастающим поколением было как можно больше устойчивых людей и как меньше неустойчивых, — говорит Александр Катков. — Тогда бы мы с оптимизмом смотрели в будущее и видели, как в самом корне противодействовать агрессивности среды. А потом, дай бог, сообразили бы, как вместе снижать уровень агрессивности. Занимайтесь своими детьми, не отдавайте их на откуп ТВ, Интернету и т. д...

Кстати, Билл Гейтс, стремясь помочь своим детям, во-первых, лишил их несусветного наследства и, во-вторых, ограничил доступ к Интернету.

Жить на светлой стороне

— Человек, если он имеет достаточную способность к самоорганизации (есть такое слово в психологии), может сам формировать информационные потоки и очень тщательно отбирать информацию, которую он примет к сведению или не примет, — говорит Влада Титова. — Надо «самоподдерживать» это состояние.

Укреплять устойчивость — вовсе не означает звериную серьезность и уверенность, что мир ужасен и все кругом враги. Психологи как раз советуют в личном бытовании, дабы не слететь с катушек, жить по принципу, который стал слоганом рекламной кампании одного мобильного оператора. Чуть переиначенный: «Живи на светлой стороне».

— Жизнь похожа на гигантское черное пятно из психологического теста Роршаха, — комментирует Влада Титова. — Человеку показывают кляксу, в которой он в зависимости от своего состояния может видеть что-то страшное или что-то симпатичное. Также человек может достаточно убедительно доказать, что все события в его жизни были ужасны — или что все, происходившее с ним, было только к лучшему.

— Есть такая позиция: мы живем в самом лучшем из миров, в нем есть и добро и зло, но фокус в том, на какой стороне ты живешь, — добавляет Александр Катков. — Можно поворачивать к себе мир светлым боком — мы, психологи, называем это внутренним локусом контроля. Надо эту нехитрую схему доносить до людей вовремя и формировать еще и навык так действовать, объяснять, что мир не плох и не хорош, в нем много и того и другого. Но вопрос в том, хотим ли и умеем ли мы поворачивать мир светлой стороной к себе.

МЕЖДУ ТЕМ

24 июня в Госдуму был внесен законопроект, которого ждали лет восемь: «Об оказании психологической помощи населению РФ».

Специалисты ликуют: впервые психология будет введена в правовое поле. До того любой мог повесить на столбе объявление «Я самый лучший психолог, у меня есть справка от всегалактического совета по психиатрии». Закон жестко определяет: психолог — это специалист, получивший определенную подготовку. Кроме того, закон подразумевает, что психолог может быть специалистом только по конкретным направлениям, а не на все руки от скуки: я гуру и в психологии бизнеса, и в детской психологии.

Есть мнение, что законопроект будет принят без особых проволочек, потому что не требует дополнительного финансирования. Но это же означает, что... 98% лиц, нуждающихся в серьезной психологической поддержке, в психотерапевтической помощи, никогда эту помощь не получат.

Такой вывод специалисты делают, исходя из простых подсчетов. В России 614 тыс. врачей (вообще-то по количеству докторов на душу населения мы — пятые в мире), но лишь 40 тысяч — специалисты, занимающиеся ментальным здоровьем населения: психиатры, психотерапевты, психологи. И на 10 тыс. населения приходится всего 2,7 психопатолога.

А один психопатолог может вести одновременно не более 10 пациентов.

Институт психологии РАН провел исследование, посвященное тому, как изменился типовой психологический облик россиян с 1981-го по 2011 год. Мы стали втрое агрессивнее — доказательств масса: от статистики убийств (причем около 80% из них совершаются в состоянии спонтанной агрессивности) до поведения в общественном транспорте. Однако эксперты уверяют, что в крайне агрессивном состоянии ни одна нация долго находиться не может — начинают работать механизмы самосохранения.